5. Автор заканчивает главу в позитивном ключе: «Надежда еще жива. Выход есть. И он заключается не в том, чтобы перестать посещать наши церкви, синагоги, мечети, храмы, библиотеки, бары и другие места, где мы обмениваемся взглядами, оспариваем и доказываем их. Наши убеждения необходимо углубить, не позволяя им стать выхолощенными. Нашим сообществам требуется благословение, а не забвение. Выход из этого хаоса пробивают люди, которые уже живут взаимозависимой, а не самодостаточной жизнью» (с. 125). Вы можете представить себе, каким образом можно прийти к выполнению этого решения в кругу ваших друзей или собратьев по вере?
1. Что привлекает вас во всем, что имеет для вас оттенок таинственности? Что раздражает вас в нем?
2. Автор прибегает к метафорам близости, чтобы описать свою встречу с Богом: «Я вернулся в казарму, не вполне понимая то, что сейчас описал. Просто я пережил все это. Понимание пришло позднее. Я по–прежнему ощущал на лбу влажное прикосновение губ возлюбленной, мое сердце и легкие ликующе пульсировали, руки обнимали собственное тело, глаза смаргивали слезы, лицо разгорелось. Я жаждал нового поцелуя» (с. 131). Распространен ли подобный язык среди членов вашей организации или религиозного сообщества? Почему — да или почему — нет?
3. Рассуждая об ограниченности слов, способных выразить человеческий опыт сакрального, автор прибегает к сравнению с музыкой: «Присутствие Бога ощущается. Как музыка… Музыка требует реакции. Объятия.
Танца» (с. 135). Что вы могли бы делать регулярно, чтобы превзойти ограничения языка своей веры?
4. Автор утверждает: «Преуменьшение значения нашей религиозной истории, традиций, учений и обычаев лишает нас возможности отмежеваться от разрушительной силы поклонников определенности. Их убежденности следует противопоставить не ее отсутствие, а только страсть, превосходящую их собственную — страсть влюбленного» (с. 149). Какими нормальными, здоровыми способами вы могли бы выразить свою страсть, чтобы «отмежеваться от разрушительной силы поклонников определенности»?
5. Автор заканчивает: «Мою жажду определенности не утолило сидение на старой скамейке вдали от армейских казарм, между двумя мирами. Я продолжал желать еще одного поцелуя. Потому я и остался верующим! Мое неосуществленное стремление к Богу слаще любого другого исполнившегося желания. Моя неопределенность, связанная с Богом, гораздо утешительнее, чем любая определенность, какую я когда–либо чувствовал. Меня обнимают. И поцелуи Возлюбленного ощущаются по–прежнему» (с. 153). Где ваша скамья, как достаются вам поцелуи?