. И все эти копии отличаются друг от друга, и таких отличий тысячи. Как мы увидим далее в этой книге, различия между копиями настолько многочисленны, что их невозможно даже подсчитать. Вероятно, проще всего прибегнуть к сравнению: различий между дошедшими до нас рукописями больше, чем слов в Новом Завете.
Большинство этих различий совершенно несущественны и незначительны. Немалая часть их просто свидетельствует о том, что переписчики древности умели писать не лучше большинства наших современников (к тому же у древних переписчиков не было даже словарей, не говоря уже о компьютерных программах проверки правописания). И все‑таки кем надо быть, чтобы допустить столько расхождений? Какой смысл настаивать на том, что Богом ниспослано каждое слово Писания, если этих самых слов у нас нет? Как мы убедимся, в некоторых случаях просто невозможно поверить, что текст оригинала восстановлен правильно. Трудновато понять смысл слов Библии, если мы даже не знаем, какие это слова!
Так возникли сложности с моими представлениями о богодухновенности, ибо я осознал, что сохранить слова Писания Богу было бы ничуть не труднее, чем изначально ниспослать их. Если бы Он хотел, чтобы Его народ познал Его слова, то, несомненно, Он донес бы их до народа. А если эти слова до нас не дошли, рассуждал я, значит, Бог не пожелал сохранить их для нас. И поскольку Он не сотворил такое чудо, нет никаких причин верить, что Он сотворил другое чудо, более раннее — ниспослал слова Священного Писания.
Словом, изучение Нового Завета на греческом и работа с его рукописными версиями побудили меня кардинальным образом пересмотреть свое отношение к Библии в целом. Это событие стало для меня потрясением основ. До сих пор — начиная с моего возрождения в вере в старших классах школы, затем во времена фундаменталистской веры в институте Муди и во времена приверженности евангелической церкви в Уитоне — моя вера целиком и полностью опиралась на представления о Библии как полностью богодухновенном, непогрешимом слове Божьем. Но теперь мое отношение к Библии изменилось. Для меня она стала человеческой книгой. Точно так же, как переписчики переписывали и изменяли тексты Писания, так и авторы–люди писали, сочиняли эти тексты изначально. Библия — человеческая книга от начала до конца. Ее писали разные люди в разное время и в разных местах ради удовлетворения различных потребностей. Несомненно, многие из библейских авторов считали свою работу богодухновенной, были убеждены, что Бог побудил их написать те или иные слова, однако у них имелись собственные взгляды, убеждения, представления, свои потребности и желания, собственные понятия, свое богословие, и под влиянием всех этих взглядов, убеждений, представлений, потребностей, желаний, понятий и богословия складывались и обретали форму их тексты. Всем перечисленным авторы отличались друг от друга. Помимо всего прочего, это означало, что Марк говорил не то же самое, что Лука, поскольку не имел в виду то же, что и Лука. Иоанн отличается от Матфея — они разные. Павел не такой, как автор Деяний. Иаков не похож на Павла. Каждый автор — человек, поэтому необходимо понять, что он (допустим, что все они были мужчинами) должен был сказать, а не полагать, что все говорят одно и то же, в полном соответствии и согласии со словами остальных авторов. В конечном счете Библия — сугубо человеческая книга.