. Между тем любой индус знает, что брахманы появились изо рта изначального Пуруши, олицетворяющего мужское начало. К лунной династии относили себя не брахманские, а царские кшатрийские роды. Доисторическая столица лунной династии не Праяг или Аллахабад, как уверяет Блаватская
>[374], а Матхура и находящийся неподалеку Вриндаван. Именно здесь провел свои детские и юношеские годы Кришна, по земной биографии один из царей лунной династии. На этом остановимся в выискивании мелких и крупных блошек в очерках Блаватской об Индии и отдадим должное ее незаурядному таланту запоминать многое о многом. Большей частью она достаточно точно излагает разновременную и разнородную культурную информацию. Эта способность ума Блаватской вовсе не мешает ей толковать факты, как вздумается, сцеплять одно событие с другим (что она впервые с размахом осуществила в «Изиде без покрова») и уже из создавшейся фантастической амальгамы творить новую вселенную. Процесс этот, сопровождаемый завораживающим монологом, поражал окружающих смелостью, граничащей с наглостью, на которую способны, как правило, самонадеянные дилетанты. Ее мышление было неожиданным и оригинальным, в то время как жизнь, которую она создавала для себя и для узкого круга избранных, с течением времени надоедала практически всем умным людям, удручая своим банальным интриганством и монотонностью.
Ну и что из этого? Ее рутина была особенной, ни на что не похожей, и затягивала оккультной бездной. Она денно и нощно трудилась на опасной границе между мифом и реальностью и требовала к себе уважения. Она не сомневалась в своей духовной избранности, и казалось, не существовало силы, которая могла бы ее остановить. Больше всего ее заботило, чтобы неожиданно не появился кто-то, способный вырвать из ее рук мессианское знамя. Олкотта она своим соперником не считала. И все же Елена Петровна не собиралась потакать всяким его прихотям и капризам.
Подходило время совершения чудес.
Нравственная нечистоплотность Харричанда Чинтамона, последователя Свами Даянанды Сарасвати, бросала тень, в известном смысле, на репутацию ее Учителей. Такой поворот мысли вполне мог возникнуть у ее спутников и, разумеется, уже возникал. В Соединенных Штатах Америки Теософическое общество едва существовало. Уильям Джадж жаловался в письмах к ним, что касса общества пуста и он с нетерпением ждет их возвращения.
От Блаватской требовались радикальные меры, неожиданные и смелые шаги. Должен был появиться во плоти Учитель и решить, казалось бы, тупиковую ситуацию. Елена Петровна предпочла действовать безотлагательно. Увы, не оставалось в ней больше духовного целомудрия!