— Жив остался?
— Да. Кровь потекла из-под двери, дверь сломали, порезы зашили, вызвали психиатров. Теперь вместо кардиологии придется в психосоматику переводить. Все отделение на взводе, соседи по палате скандал закатили… Врачей трясет, сестер трясет, заведующий матом ругается через слово. А у меня сразу двое — диабет и щитовидка…
«Вскрыть вены в отделении флебохирургии — это прямо по профилю, — подумал Моршанцев. — Типа — не хотите ноги оперировать, будете оперировать руки».
— А соседи-то чего?
— Возмущаются. Утверждают, что давление, наоборот, поднималось из-за постоянного откладывания операции. И еще недовольны тем, что гипертонию ему собрались лечить не у нас, а где-то там по месту жительства. Отфутболили, мол. Такое впечатление, что соседи мужика и накрутили, он один относительно молодой был в палате…
— Ну к нам всех не переведешь, — рассудительно сказал Моршанцев. — Да и ближе к дому лежать удобнее, хотя бы для родственников…
— Вот именно! — Марина Михайловна кивнула, и очки ее тут же сползли на самый кончик носа. — А он — сразу вены резать! А если бы он умер, представляете, что бы со всеми сотрудниками отделения было?
— Со всеми не со всеми, но заведующий, лечащий врач и постовые медсестры получили бы по-крупному, — согласился Моршанцев.
— Ох, я теперь никак не успокоюсь. Так неприятно…
— А у вас это последняя консультация, Марина Михайловна?
Моршанцеву вдруг пришла в голову мысль о том, что неплохо было бы познакомиться с Мариной Михайловной поближе. Последние пять месяцев он, можно сказать, вел монашеский образ жизни и изрядно этим тяготился.
— Да.
— Я тоже скоро заканчиваю. Может, мы посидим где-нибудь, поболтаем? Если у вас есть время?
— Спасибо за предложение, но я не могу, — Марина Михайловна покраснела и смущенно улыбнулась Моршанцеву. — Вообще, а не только сегодня. Муж, наверное, правильно ругает меня за то, что я не ношу на работу обручального кольца, но мне же приходится часто мыть руки, и я его то и дело забываю. Но мне очень приятно, Константин Дмитриевич…
Заведующая отделением интервенционной аритмологии
Лазуткина Ирина Николаевна
Дочь участкового педиатра может хотеть стать врачом. Благородная профессия, служение людям, врач — везде и всегда врач, и все такое. С другой стороны — не по стопам отца-артиллериста же идти? Женщина в артиллерии — это вообще нонсенс!
Отец Ирины Николаевны голову имел не только для того, чтобы фуражку на ней носить. Из тридцати двух лет службы он только первые семь, как было принято выражаться, «мыкался по гарнизонам», а остальные двадцать пять прослужил в Генштабе. Да и «мыкался» он не по Камчатке, Приамурью и Забайкалью, а по очень даже неплохим местам — начинал службу в Николаеве, продолжил в Каунасе (теперь оба этих города стали заграничными), а потом осел в Москве.