— А Маркус ничего и не узнает о ребенке, — сказала Лилиана. — Я воспитаю его сама.
Она не стала говорить, что уже побывала в доме Медзенга с тем, чтобы выразить соболезнования Маркусу и, конечно, чтобы повидать его. Она надеялась, что за это время что-то изменилось, что он обрадуется ей и тогда… тогда все уладится само собой… Но Маркус встретил ее все так же холодно и отчужденно.
— Отец жив, и я вообще не понимаю, о чем ты, — недоброжелательно заявил он.
Но главное… Главное, она увидела, какими глазами Маркус смотрит на какую-то Рафаэлу, которая поселилась у них в доме. Посмотрев на эту парочку, она окончательно поняла, что ей в этом доме действительно делать нечего… В прежнее время она пришла бы отчаяние, но теперь, как ни странно, поддержкой ей оказался будущий ребенок. Многое стало казаться Лилиане куда менее важным, чем та жизнь, которую она носила в себе. И теперь она все чаще вспоминала Луану, которая говорила ей:
— Когда у тебя родится ребенок, все для тебя изменится.
Тогда она еще ничего такого не чувствовала. Головокружение, тошнота, нелюбовь Маркуса — нет, тогда она была самым несчастным существом на свете. Зато теперь! Лилиана с любовью и нежностью посмотрела на свой округлившейся живот.
Кашиас проследил за ее взглядом и в самом деле вдруг почувствовал нежность к дочери. В конце концов, она имеет право жить так, как считает нужным. Но все-таки он сказал:
— Погоди, Лилиана, не спиши! Давай мы еще подумаем.
Но Лилиана перебила его:
— Я не хочу думать, папа! Как только я начинаю думать, я придумываю глупость!
Кашиас не мог не отдать должного самокритичности дочери и расхохотался.
— Так что пусть уж лучше Маркус ничего не знает, — продолжала она.
— Но, наверное, Маркус все же имеет право знать, что у него будет ребенок, — нерешительно продолжал сенатор.
— Ты же сам сказал, что он не поверит. Или ты хочешь еще раз постоять со мной у дверей церкви? Или предложить нам с ним дружить? Или еще пострадать? — гневно задавала вопросы Лилиана. — Нет уж, спасибо! У моего ребенка просто-напросто нет отца. И больше никогда не будем возвращаться к этому вопросу. Иначе я сбегу из дома.
Роза хотела что-то сказать, но не сказала, а сенатор обнял свою не слишком счастливую, но такую любимую девочку.
Доктор Аморин, к которому пошла Лилиана, определил трехмесячный срок беременности.