— Луана, — говорил он, — спаси меня, спаси!
Она отчетливо видела место, где он лежал, и, проснувшись, казалось, помнила каждое дерево, куст, травинку.
Спустившись вниз, она решительно сказала Донане:
— Дайте мне лодку, я сама поеду на поиски.
— Ты с ума сошла, девочка! — ответила ей Донана. — Скажи спасибо, что я отпускаю тебя в сельву с мужчинами. А по-хорошему, тебе полагалось бы сидеть возле меня дома и ждать у очага своего повелителя.
— Он снится мне, он меня зовет, — твердо сказала Луана.
Целый день она отыскивала то место, которое так явственно видела в своем воображении, кричала, звала своего возлюбленного, просила сельву отдать ей отца своего ребенка. Но все было тщетно. Сельва глухо молчала. Молчала и река, равнодушно катя свои воды. Та самая река, которую Зе называл своей сестрой.
В отчаянии вернулась Луана вечером домой, но твердо сказала:
— Завтра продолжу поиски.
— Мы продолжим все вместе, — сказал Маркус.
И она покорно кивнула. А Зе с безнадежностью посмотрел на двух одержимых.
Лия перехватила его взгляд. Она поняла, что даже Зе уже не слишком верит в возможность успеха.
«Похоже, пора вызывать самолет и всем нам возвращаться, — подумала она. — Иначе Маркус просто сойдет с ума!»
Вдобавок она уже чувствовала токи беспокойства, которые исходили от Светляка. Он наверняка не находит там себе места. И дела все стояли. Нет, она упорно верила, что отец жив, но дела были делами и их нельзя было оставлять надолго…
Ничего не говоря ни Маркусу, ни Рафаэле с Луаной, Лия решила назначить их отъезд на завтра.
Но утром они все, как всегда, отправились по реке в сельву…
Когда обессиливший Бруну увидел склонившиеся над ним лица Маркуса, Луаны и Зе, он понял, что умирает. Наверное, и река, к которой он столько дней стремился и наконец добрался, — только мираж.
Но в следующую секунду его захлестнула неистовая радость: он жив! Жив! И здесь все его близкие, которые его нашли! У всех у них в глазах стояли слезы.
— Господи, спасибо Тебе, — проникновенно сказал Бруну, когда Луана со счастливым стоном приникла к нему.
А Маркус как сумасшедший кричал:
— Я знал, что отец бессмертен!
— Какая красивая у нас река, — сказал Бруну уже полулежа в лодке.
— А что ты будешь делать, когда мы вернемся? — спросил Маркус.
— Я? Выкину эту одежду, приму ванну и съем целого быка, — улыбнулся Бруну.
Если бывает на земле небесное блаженство, то именно им наслаждались в этот вечер Бруну Медзенга и его близкие. Они плакали и смеялись одновременно, обнимались и не могли друг на друга наглядеться, а потом, усевшись тесным кружком около Бруну, слушали его рассказ: