— Как я рада, Маркус, что у тебя это получилось.
— Это у нее получилось, — огрызнулся Маркус.
А Роза в это время говорила с надрывом мужу:
— Вот увидишь, увидишь! Она еще к нам вернется, и вернется с горькими слезами.
Возможно, Роза была недалека от истины, потому что Лилиане, предвкушавшей счастливую ночь с любимым, пришлось спать одной: Маркус, демонстративно сославшись на нездоровье, улегся в гостиной. Бруну, найдя его там ранним утром, пришел в ярость.
Маркус появился в спальне под конвоем отца и так же демонстративно, как уходил, улегся в постель рядом с Лилианой. Бруну, бросив на сына хмурый взгляд, вышел из спальни.
Лилиана приникла к любимому. Истосковавшаяся, жаждущая, она верила, что ее огонь зажжет и его. Ей казалось, что помехой ей было только расстояние, а вблизи нее Маркус не сможет устоять и откликнется. Она не чувствовала даже унизительности своего положения. Призрачное, как болотный огонек, счастье манило ее, затягивая в трясину.
— Не смей прикасаться ко мне! — рявкнул Маркус с яростью, что свидетельствовало о наличии у него характера ничуть не меньше, чем у Бруну, и придет час, когда он потягается и с отцом.
Когда Лилиана утром вышла из спальни, то лишь наметанный женский глаз заметил бы, сто она долго и безутешно плакала.
Услышав, как Бруну говорит Луане, что через час они уезжают в имение Арагвайя, Лилиана попросила:
— А можно мне с вами?
Луана, увидев ее молящий взгляд, пожалела бедняжку, и тоже просительно посмотрела на Бруну.
Тот нехотя кивнул.
Оставшись в одиночестве, Маркус с облегчением вздохнул. Ему не терпелось отыскать дядюшкин телефон и позвонить Мариете. Эта девушка не выходила у него из головы. Да что там из головы! Думая о ней, они горел как в лихорадке. В горле у него пересыхало, он не мог есть, не мог спать. Что удивительного, что и на Лилиану он не мог смотреть. А сегодняшняя ночь, проведенная рядом с Лилианой, и вовсе для него все прояснила: он любил, впервые в жизни любил всерьез.
Набирая номер, Маркус загадал: если подойдет Мариета, значит, она ответит ему взаимностью.
— Алло, — раздался в трубке мелодичный девичий голос.
— Это Маркус, — хриплым от волнения и смущения голосом отозвался он. — Можно мне навестить тебя?
— Ты сошел с ума! — искренне испугалась Мариета. — Дядя…
— Сошел, как только тебя увидел! — пылко ответил Маркус.
— Дядя знает, что ты Медзенга. Он ненавидит всех Медзенга смертельной ненавистью, — взволновано продолжала Мариета. — Он считает, что ты приехал для того, чтобы оспорить его завещание и получить часть наследства.