Глубокий вдох. Дрожь ненадолго утихомиривается. Прицел в пол-фигуры... Пла-а-авненько... Нет! Слеза на глазу - цель расплывается! Стираю рукавом. Теперь все сначала... Успокоиться... Не спешить... Выстрел!
Попал! Плохо видно... Но когда раненый складывается пополам, держась за живот - нужен священник, а не врач. Оборачиваюсь к секундантам... На Понятовского жалко смотреть. Он уже поднял руку, чтоб остановить поединок - и теперь забыл ее опустить...
- Господин барон! Помогите мне, будьте любезны!
Не раскланиваясь, мы забираемся в карету. Через полчаса лучший в Вене военный хирург уже ковыряет мою рану. То, что казалось адской болью во время дуэли, оказывается сущим пустяком в сравнении. Ору, как безумный, и несколько раз теряю сознание. Мой мучитель доволен:
- Кость сломана, но не раздроблена. Это хорошо. Есть надежда обойтись без ампутации, только надо сложить правильно.
Еще один, дальнейший круг ада. На этой процедуре я окончательно лишился чувств, и следующие две недели помню урывками. Потеря крови оказалась чрезмерной. Когда в начале марта Матвеева отозвали в Варшаву, я все еще лежал в лубках и не мог подняться с постели. В ожидании Абрама Веселовского, назначенного новым резидентом, посольские дела вел секретарь Ланчинский. От него-то я и услышал, что с турками подписаны прелиминарные пункты и можно не спешить к началу кампании.
Но меня заела тоска. Прекрасный город на Дунае казался мрачным узилищем. Грезились покрытые бесчисленными весенними цветами вольные степи, приземистые бастионы Богородицка, родные лица моих людей. Как только смог доползти до ночного горшка - приказал обменять парадную карету на более практичный экипаж и готовиться в путь.
Ехать пришлось через Шлезию на Данциг: вернуться старой дорогой, сквозь воеводство Русское, Волынь и Украину, было невозможно. Пророчество государя сбылось, Польша полыхнула как зажженный зловредными соседями стог. Поджигатели не слишком таились. Зимою воротился в отечество Иосиф Потоцкий со своими людьми из Турции, получил прощение от короля; но тут же устроил против него рокош. Благо, законы польские позволяют, а недовольство Августом и насилиями его саксонских войск достигло крайней черты.
Многие конфедераты кричали, что надо изгнать не только саксонцев, но и русских, под видом союза желающих овладеть Речью Посполитой, и уповали на турецкую помощь. Вообще, турецкие деньги прослеживались в этом деле довольно явственно. Новый визирь оказался неглуп: не преуспев в открытом бою, Порта косвенными средствами навязала нам полные руки дела, изрядно ослабив позиции Шафирова в переговорах.