— Почему ты так думаешь?
— Посмотри на себя. Ты не жалуешься на бездействие, не суетишься, не рвешься вперед, не мчишься сломя голову… Совсем нехарактерно для тебя.
— Ну, я вообще-то болею… — с достоинством начала Темпест. Она сама не понимала, почему ее так обижают бесстрастные наблюдения Страйкера.
— Еще год назад это тебя не останавливало. Помнишь, как ты сломала ногу и врачи предписали тебе полный покой? И что ты сделала на следующий же день после выписки?
Темпест поморщилась. Еще бы не помнить! Ругань Страйкера и ошарашенные физиономии родных до сих пор снятся ей в кошмарных снах.
— Конечно, это было глупо… но я умирала от скуки.
— Ты пользовалась креслом на колесиках всего первый день, — сухо заметил Страйкер. — Еще не умела им как следует управлять, но должна была понимать, что для гонок по пересеченной местности этот транспорт не годится!
Темпест пожала плечами. Как ни странно, ей сейчас было и вправду стыдно за свое ребячество.
— Прости меня. — Эти неожиданно вырвавшиеся слова удивили их обоих.
Страйкер прищурился, вглядываясь в ее лицо. Темпест потупилась, щеки порозовели — вид у нее был жалкий и виноватый.
— Я поступила глупо. Представляю, как вы все перепутались!
— Еще бы! Представь: выглядываю я из окна кабинета твоего отца и вижу, как ты мчишься вперед на полной скорости! Ну просто самоубийца!
Темпест подалась вперед и легонько поцеловала его в губы. В глазах у нее блестели слезы, чистые и прозрачные, словно солнечные брызги в морской воде.
— Я не хотела тебя пугать. Я не подумала…
Страйкер пошатнулся, вдохнув ее свежий запах — запах земли, буйной зелени, нетронутой дикой природы… и Темпест. Никогда еще он не видел у нее на глазах слез. Эти сияющие капли драгоценной влаги в мгновение ока разрушили всю его оборону. Страйкер привык бороться с Темпест, но сегодня она сдалась без боя, и он оказался бессилен. Молча он прижал Темпест к себе и, приподняв ее голову за подбородок, заглянул ей в глаза.
— Ты знаешь, как часто в последние годы я просыпался, протягивал руки к тебе — и обнимал лишь пустоту?
— Как часто? — прошептала Темпест, глядя на него затуманенными глазами.
— Тысячу. Нет, миллион раз.
— Но у тебя были другие женщины!
Эта мысль отравляла Темпест годы разлуки. Другие женщины делят с ним постель, узнают его страсть и желание, а она не в силах забыться в объятиях другого. Порой Темпест готова была возненавидеть Страйкера за это.
Страйкер не мог отрицать правду.
— Но тебя же не было!
— Были другие, — закрыв глаза, глухо произнесла Темпест.
Страйкер молча смотрел на нее; тяжелая, давящая боль сжимала ему сердце. За эти четыре года он не раз пускался во все тяжкие — только для того, чтобы ее забыть. В конце концов, она, как и он, имела полное право разделить постель и жизнь с кем захочет. Да, он был для нее первым — и что из этого? Это не дает ему никаких особых прав и не возлагает особых обязательств.