– Ну, надеюсь… а ты что, в самом деле думала, что я ей ворота merde[13] измажу, как будто она едет не в Петербург, в царский дворец, а в малороссийское село, в какую-нибудь хату?
Графиня Брюс, ближайшая подруга императрицы[14], так и залилась смехом, вообразив эту картину: императрица российская макает тряпичный квач в свой собственный ночной горшок и мажет его содержимым ворота загородного дома своего фаворита Григория Орлова, в котором остановилась невеста цесаревича Павла, принцесса Вильгельмина Гессен-Дармштадтская, о которой буквально на днях стало известно, что она с недавних пор более не девица, а потому в невесты цесаревичу как бы не вполне годна… в том смысле, что негодна совершенно!
Прасковья Ивановна лукаво подняла бровь:
– Като, ну что ты преувеличиваешь! Noblesse oblige[15] все-таки, ну какие ворота, какое вообще merde? Но я была уверена, что ты отправишь их вместе с этой ощипанной Генриеттой-Каролиной восвояси! А ты их вон как привечаешь… Хотя понимаю тебя, конечно: уж больно хороша девчонка!!!
Императрица задумчиво усмехнулась: эта девчонка, которую она заглазно выбрала в жены наследнику, и в самом деле оказалась чудо как хороша! Другого слова, кроме как очарование, для описания ее трудно было подыскать.
Прасковья Ивановна снисходительно улыбнулась. Она отлично помнила, какой разговор у нее состоялся с подругой накануне отъезда графа Разумовского за невестой цесаревича… Она ведь довольно близко знала шалунишку Андре… Графиня Брюс в свое время настолько восхитилась его изысканной и в то же время мужественной красотой, что взяла на себя труд впервые объяснить пригожему наследнику знаменитых Разумовских, чем, строго говоря, отличается мужчина от женщины, – и весьма преуспела в этом. Уж не с ее ли легкой руки (ну ладно, не с руки, но так ли уж необходимо постоянно называть вещи своими именами?!) сделался Разумовский столь ненасытным ловеласом?..
Прасковья Ивановна привела свои доводы императрице, и тут… Екатерина была женщина проницательная, спору нет, но что-то с ней случилось, может быть, ее ангел-хранитель на минуточку отвлекся или бес противоречия овладел ею, как ему случается в миг един овладевать женщинами, – однако она подняла подругу на смех:
– Да что, Андрюшке других девок мало? Они сами к его ногам падают, как переспелые яблоки, даже и дерева трясти не надо. Зачем ему голову в петлю совать: ведь коли невеста окажется распечатанная, первое подозрение на него падет. Да и девчонка небось не дура – кому охота быть высланной с позором?!
Графиня Прасковья сочла возражения резонными и спорить не стала. Однако подруги не учли такой малости, как любовь с первого взгляда… Поэтому графиня Брюс, которая, само собой, присутствовала при первой встрече жениха и невесты в Гатчине, во дворце Григория Орлова, лишь подняла брови: провинившихся девиц эта куртизанка чуяла за версту…