— Откуда ты? Местная или приезжая? — спросила инспектор.
— На местную не похожа, — сразу сказала бухгалтер, заинтересовавшись незнакомкой.
Такие молодые, да еще девушки, редко приходили на кирпичный завод.
— У тебя есть какие‑то документы?
— Есть паспорт. Я приезжая.
Она расстегнула верхние пуговицы пальто и красными руками достала из бокового кармана паспорт. Инспектор вчитывалась, листала паспорт, посмотрела на нее, сверяя фотографию с ее посиневшим от холода лицом. Нашла, что она повзрослела.
Бухгалтершу, облокотившуюся руками о стол, удивляло
выжидающее, смиренное лицо незнакомки. Ей хотелось сказать: «Будь посмелее».
— Откуда ты? — спросила инспектор. И даже хотела добавить: «А справка у тебя об освобождении есть? Или ты сбежала?» Уже не первый раз она имела дело с беглецами не только из колоний, а из детских домов и просто убежавшими из дому, но только подростками другого склада. Их сразу можно было узнать по первым же словам. Выдавала их грубоватость, безразличие, да вопрос — сколько будут платить. Обычно они тут же уходили, узнав о низкой зарплате, хлопнув дверью.
— Я из Орловской области. Может, слыхали, есть такой город Новосиль, наш районный центр, а сама я из Долгожитово.
— Г орода?
— Нет, деревни, вблизи Новосиля.
— Как же ты к нам залетела? — расспрашивала инспектор, — аэропорта у нас нет…
У нее выработался этот трафаретный разговор со всеми, кто приходил наниматься на работу на завод и она не делала никакого исключения для приезжей, хотя говорить с ней стоило бы по–другому.
Часто принятые на работу через день–два, неделю уходили или бросали работу, даже не заглянув к ней и не объяснив причин бегства, доставляя ей немалые огорчения.
— Как же ты сюда попала? Или по путевке комсомола на стройки коммунизма? — с усмешкой допытывалась инспектор.
— У тебя, наверное, кто‑нибудь есть в станице из родственников или знакомых? — пришла ей на выручку бухгалтер.
— Нет у меня тут никого.
— Сирота, — не удержалась бухгалтер.
— С автобуса прямо к вам. Я — комсомолка. Женщина, ехавшая со мною в автобусе, мы с ней сидели рядом от Краснодара, сказала, — что тут можно устроиться на работу на кирпичный завод. Сама она тутошняя. Пелагеей ее зовут. Ее муж работает у вас.
— Так, так, — неопределенно сказала инспектор, — залетная птичка.
Бухгалтерша же про себя отмечала детскую непосредственность и наивность незнакомки и вместе с тем ее смелость. Она не увидела на ее лице ни сознания ее отчаянного положения, ни даже озабоченности своей без
домной неустроенностью. Может быть,' сказывалась молодость или скрывалось что‑то такое таинственное, безвыходное, отчего она решилась пуститься в дальнее путешествие и остановиться в незнакомой ей станице только лишь потому, что какая‑то женщина, случайная попутчица, посоветовала ей пойти на кирпичный завод. И она доверилась ей. Напрашивалось что‑то похожее на тех людей, женщин, которых встречал Горький, бродя по России.