— Ошибаетесь вы, а не я. Ваше звание имеет значение.
— Уж не хотите ли вы сказать, что оно имело бы значение для моей службы в РОА? — язвительно спросил Баки. — Это предложение я уже имел честь выслушивать в гестапо! — презрительно добавил он. — А вчера и здесь — один из этих мерзавцев…
«Все равно пропадать, — думал Назимов, говоря эти решительные слова. — Надо идти напролом».
Йозеф осуждающе покачал головой.
— Так нельзя… Нельзя горячиться, — повторил он совсем тихо. — Вот сегодня ночью двое покончили с собой, бросились на проволоку. Я знал их. Хорошие ребята. Но у них не выдержали нервы. Они предпочли смерть, выразили, так сказать, протест. Нет, это не тот путь. Это — не путь борьбы. Борьба должна быть сильнее смерти! Она продолжается и здесь, за колючей проволокой.
— Да, да, сильнее смерти! — желчно усмехнулся Назимов. — Трупы не успевают сжигать в крематории.
Он повернулся спиной к собеседнику, давая понять, что им больше не о чем разговаривать.
Йозеф выдержал и это. Тем же ровным, тихим голосом он продолжал:
— Значит, вы не верите мне? А сами… В таком случае нам действительно нет смысла продолжать разговор. — Теперь он тяжело поднялся с места. Еще раз испытующе посмотрел на Назимова. Хотел было махнуть рукой, но удержался. Еще минуту постоял, затем, словно приняв решение, твердо сказал: — Тогда я приведу к вам Черкасова…
Йозеф быстро удалился. Назимов даже не успел спросить, о каком Черкасове он упомянул.
Спустя минуту Назимов бросился разыскивать Николая. Сегодня теплый день, мало кто остался в бараке. Задонов тоже был на улице.
— Если меня завтра вызовут к «третьему окну», знай: старик провокатор! — залпом проговорил Назимов.
Николай непонимающе взглянул на него. Пришлось почти слово в слово пересказать разговор с Йозефом.
— А кто этот Черкасов? — спросил Николай, Ему тоже передавалось волнение друга.
— Не знаю.
— Может быть, ты во время болезни позабыл этого человека.
— Не помню.
Утром, едва заключенные принялись за скудный свой завтрак, в столовой заговорило радио. Люди замерли, забыв про еду. Все знали: сейчас кого-то будут вызывать к «третьему окну». Назимов вцепился в локоть Николая. От мисок поднимался пар. В иное время изголодавшимся людям казалось, что не может быть ничего вкуснее этой баланды из репы, сейчас им было не до нее.
Диктор гортанным голосом дважды огласил одно и то же:
— Ахтунг! Ахтунг! Заключенные номер… немедленно должны явиться ан шильд драй. Немедленно! Блоковым обеспечить явку!
Оба раза Назимов, сам того не замечая, повторял вслед за диктором для кого-то роковые цифры: