— А может быть, среди вас есть «угольщики», которые участвовали в раскрытии «Шахтинского дела»?
В правом ряду поднялся молодой чекист и представился:
— Александр Полонский. Работал уполномоченным в Шахтинском отделе ГПУ. Участвовал в операции по захвату шахтинских вредителей. Нам очень помогли сами шахтеры. Без них мы бы не раскрыли заговор. Но плохо то, Глеб Максимилианович, — чекист вдруг перевел разговор на другое, — что меня после выпуска из школы ОГПУ оставили работать здесь, в Москве, в центральном аппарате. С семнадцати лет я работал в ЧК на юге, на Северном Кавказе, там мне все знакомо, а здесь все ново. Поговорите, пожалуйста, с товарищем Менжинским, пусть меня направят обратно на Северный Кавказ.
— А многих из вас оставили в Москве? — спросил Кржижановский.
— Только трех, — ответил Полонский.
— Ну и ну… — рассмеялся Кржижановский, — не хочет работать в центральном аппарате, в Москве. Вы уж сами поговорите с Вячеславом Рудольфовичем о своем провинциализме.
Полонский, садясь, с виноватой улыбкой тихо сказал:
— Спасибо, может быть, и поговорю.
В наступившей тишине Кржижановский острым взглядом рассматривал присутствующих, как бы собираясь с кем-то из них еще поговорить. Но думал он о другом: «Какая интернациональная плеяда чекистов собралась здесь! Ведь представлены почти все районы Союза Советских Социалистических Республик. Вон сидят украинцы в вышитых рубашках, вон — черные, загорелые представители Кавказа, донцы с чубами, среднеазиатцы в тюбетейках, казахи… — многонациональное братство».
Потом он разглядел в последнем ряду своего знакомого Борисова. Повернулся к Ларцеву и заметил:
— Это хорошо, что среди вас, чекистов, есть дипломированные энергетики. Охрана промышленности станет более квалифицированной. И нам, старым партийцам, специалистам, они будут вполне надежной сменой.
— Товарищи, какие есть вопросы к Глебу Максимилиановичу? — нарушил тишину член парткома.
— Расскажите, пожалуйста, о ваших встречах с Лениным.
— Мои встречи с Владимиром Ильичей, мои беседы с ним были особенно значительными событиями в моей жизни, событиями радостными, этапными. Мы познакомились в Петербурге, куда я семнадцатилетним юношей приехал из Самары поступать в Технологический институт. Конкурсные экзамены выдержал успешно. Год, прожитый среди прогрессивно настроенных петербургских студентов, убедил меня в необходимости поиска революционных путей. Уже в девяносто первом году я был деятельным участником студенческого подполья тех времен, ярым читателем нелегальных студенческих библиотек, неистовым почитателем Маркса и робким пропагандистом среди небольшого круга петербургских рабочих. В ноябре девяносто третьего года произошла моя первая встреча с Владимиром Ульяновым. Это случилось на собрании марксистского кружка, где обсуждался его реферат «О рынках». Помню, я вскочил с места и выпалил: