Тимми был наглядный пример атавизма — или регресса — человеческой породы; старше меня, в прошлом ведущий передачи «Пока все завтракают», прическа в стиле, пугающим образом напоминавшем «кефаль»[114]. А низкорослостью он выделялся даже среди радиодиджеев.
Лифт загудел, пополз вверх, и я почувствовал, как мое хорошее настроение испаряется и у меня начинает сосать под ложечкой.
— Ах да, как я не догадался, — проговорил я, — ты здесь затем, чтобы вести мою передачу, так ведь?
— Только ее половину, — ответил он. — И то не наверняка.
— Не забудь подать заявление об аккордной оплате за переработку.
— Да уж.
— Где тебя носило, черт побери?
— Беседовал кое с кем о том долбаном звонке с угрозой смерти, — сообщил я главному менеджеру радиостанции Дебби, плюхаясь на диван в дальнем углу ее заново отделанного кабинета, где овальный розовато-лиловый ковер нежного оттенка отделял меня от новехонького пепельно-серого с хромом стола, за которым сидели еще и мой режиссер Фил и Гай Боулен, главный законник «Маут корпорейшн», — Привет, Фил, привет, Гай.
— Я не разрешала тебе там садиться.
— Верно, Дебби, потому что я и не спрашивал никакого долбаного разрешения.
Диван был большой, пухлый, вишневого цвета, но ничьих губ не напоминал[115]. Судя по запаху, новехонький.
— Так что там насчет звонка с угрозой тебя прикончить? — быстро спросил Фил, пока Дебби не успела раскрыть рот и сказать еще что-нибудь.
— Все разрешилось. Имела место жуткая ошибка, кое-кто перестарался. Я теперь знаю, чем это вызвано, и почти уверен, что все уладилось.
Фил и Боулен переглянулись. Боулен прокашлялся и спросил:
— Вы встретились с кем-то, кто за этим стоял?
— Скорей с альтернативным исполнителем, Гай, с тем, к кому перешло данное дело, когда ребята рангом пониже не достигли желаемых результатов. И явно зашли чересчур далеко.
— Кто это был? Кто? — потребовал ответа Фил.
— Не могу сказать. Поклялся держать язык за зубами.
— Это не… — начал Боулен.
— Позвольте обратить ваше внимание, что мы должны принять решение относительно радиопередачи, которой выходить в эфир уже через двадцать минут! — громко заявила Дебби, вновь привлекая таким образом внимание к себе.
— Дебби, — проговориля, — с «Горячими новостями» и заварухой с Лоусоном Брайерли дело обстоит так: я отрицаю все. Ничего не произошло. Все сплошная ложь. Выдумка, — Я посмотрел на Боулена и улыбнулся, — Такой линии я собираюсь придерживаться.
Он кивнул, затем улыбнулся в ответ, хотя и нерешительно.
— Но тебе предъявлено обвинение, — сказала Дебби.
— Ага.
— Мы можем отстранить тебя от эфира.