— Иногда. Вы там говорите такие вещи… Меня всегда поражает, как вам удается выходить сухим из воды после того, что вы там вытворяете. Часто думаю: «На сей раз ему не вывернуться», и все же включаю радио в следующий раз, а вы тут как тут.
— Вообще-то мы называем нашу студию…
— Залом ожидания вылета, знаю, — проговорила Селия с улыбкой и кивнула.
Сильный порыв ветра ударил ей в спину, заставив сделать шаг вперед, поближе ко мне. Я протянул ей руку, но она сама удержала равновесие и выпрямилась. Она словно и не замечала ревущей вокруг бури.
— Наверно, вы успели обзавестись множеством врагов.
— Чем больше, тем лучше, — произнес я беззаботным тоном, — Вас никогда не удивляло, как много людей заслуживают самого настоящего презрения?
— Вам правда не страшно?
— Что я могу иметь врагов среди сильных мира сего?
— Да.
— Не настолько, чтобы это заставило меня остановиться.
— И вас действительно не беспокоит, что кто-то может настолько обидеться на сказанное, что захочет с вами поквитаться?
— Я просто не желаю пугаться, — был мой ответ, — Не хочется давать людям такого рода повод подумать, будто они одержали хотя бы частичную победу уже тем, что заставили меня испытывать страх.
— Так, значит, вы очень храбрый?
— Нет, я не храбрый. Просто плевал я на них всех.
Похоже, это показалось ей забавным, потому что она опустила голову и улыбнулась плиткам под ногами.
Я вздохнул:
— Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в страхе, Селия. Carpe diem[45].
— Да, жизнь коротка, — согласилась она, не глядя на меня. Затем все-таки подняла глаза. — Но вы рискуете сделать ее еще короче.
Выдержав ее взгляд, я ответил:
— Мне наплевать.
И там, на крыше, стоя посреди завывающей бури, я действительно имел в виду то, что сказал.
Она немного приподняла лицо, и тут новый порыв заставил ее и меня покачнуться, почти одновременно. Мне ужасно захотелось коснуться рукой ее маленького изящного подбородка и поцеловать.
— Знаете, — сказал я, — помимо всего прочего, радио — это всего-навсего радио. Все дело в репутации, которую я себе создал. В основном благодаря тому, что меня множество раз выгоняли с других радиостанций, но именно этим я и известен. Мне как бы делают особую скидку. Люди знают, что мне платят за остроту высказываний, а то и просто за откровенную грубость. Я — профессиональный ведущий-скандалист. Так меня и называют в желтой прессе, «ведущий скандалист», только без дефиса. Если бы Джимми Янг[46], или кто-нибудь с «Радио-один», или даже Никки Кэмпбелл[47] осмелились озвучить то, что говорю я, поднялся бы страшный крик, но так как я — это я, от меня отмахиваются и предпочитают не обращать внимания. Теперь для того, чтобы действительно произвести впечатление, мне нужно завернуть что-нибудь откровенно клеветническое, и тогда меня с треском вышвырнут. Хотя, вполне возможно, это и так случится достаточно скоро.