Так что мы слушали музыку, покуривали травку, пили пию — а в последнее время все чаще вино — и болтали о женщинах, а также, разумеется, о футболе. К несчастью, на мою долю выпала незавидная судьба являться — по крайней мере, номинально — болельщиком «Клайдбэнка» (впрочем, могло случиться и худшее, мог бы выбрать «Думбартон»). «Клайд-бэнк» просто оказался ближайшим сколько-нибудь значительным клубом в окрестностях того места, где я вырос, — чопорного и не слишком живописного городка Хеленсбург, солнечного и вообразившего себя южным курортом, где средний класс преобладал настолько, что не мог допустить ничего до такой степени пролетарского, как приличная футбольная команда. Зато местный клуб регби являлся почти таким же важным центром общественной жизни, как и гольф-клуб. «Клайдбэнк» — одна из тех шотландских команд, которые всего на голову ниже тех известных национальных клубов, которые сами всего на голову ниже большой двойки — «Глазго рейнджере» и «Селтик». Крейг унаследовал шарф болельщика «Глазго рейнджере» от своего отца. Словом, гунны с человеческим лицом — не то чтобы ксенофобы или там антипаписты, но своей команде преданные фанатично.
— В том, чтобы болеть за «Клайдбэнк», есть свои выгоды, — втолковывал я Крейгу, пока он раскуривал косяк, отчего полутемная кухня окуталась клубами дыма.
Мне так и представилось, как Никки на другой день станет принюхиваться, а затем порхать туда-сюда, открывая окна на кухне и в примыкающей к ней оранжерее. «Па-а-а-а!» — закричит юная барышня. Хотя теперь, скорее всего, она предпочтет вариант «Кре-е-ейг!».
— Выгоды? — переспросил Крейг, прикладывая к уху ладонь, — Чу! Что слышу я? Похоже, это трещит соломинка, за которую кто-то пытается ухватиться? Кажется, так и есть, — Я лишь молча посмотрел на него; единственное, что он смог услышать, так это, как поет Моби в кухонной мини-системе, задумчиво и проникновенно, — Какие там выгоды? А ну, расскажи! — потребовал он, — Возможность посетить Кэппилоу всякий раз, когда захочется посмотреть домашний матч? Или съездить в Ист-Файф?
— Нет, — ответил я, игнорируя оскорбления, — Это лучше готовит из нас болельщиков национальной сборной.
— Чи-во-о-о? — протянул Крейг как-то очень по-лондонски.
— Аты пошевели мозгами, — предложил я, принимая от него косяк, — Если болеешь за «Клайдбэнк», то приучаешься сносить удары судьбы… — Я остановился, сделал затяжку и продолжил, выпуская дым: — Едва начнется первенство, как хороших игроков, тех самых немногих действительно хороших игроков, продают прежде, чем те успевают сделать хоть что-то стоящее на благо команды, ну разве показать, что на их фоне остальные выглядят уже абсолютно никчемными увальнями, каковыми, без сомнения, и являются на самом деле; и добавь еще их игру на твоих нервах, когда клуб опускается на одну из самых нижних строчек в турнирной таблице; а также припомни их внезапный прогресс, который, как легко можно догадаться, на следующий год сменится неизбежным регрессом; скучную, невыразительную игру, когда ты два часа сидишь на холоде и постепенно осознаешь, что выложил двадцать фунтов только за то, чтобы понаблюдать, как две своры умственно неполноценных уродов бегают по грязному полю, лупят друг дружку по ногам и, похоже, соревнуются, кто сумеет ловчее поддать мяч так, чтобы он улетел как можно выше и как можно дальше, в то время как вокруг все твои приятели клянут и ругают на чем свет стоит свою же собственную команду и болельщиков чужой, — Я еще разок затянулся поглубже и возвратил Крейгу его бьгчок.