Джиллиан спохватилась, что уже очень поздно, лишь когда Уильям стал прощаться. Дункан проводил невесту по лестнице до двери. У входа в ее апартаменты они задержались. Джиллиан чувствовала, что ей хочется с ним поговорить, но не знала о чем.
— Я… я замечательно провела вечер. Ваш друг мне понравился. Он очень милый.
Дункан стоял очень близко, и она ощущала тепло его тела.
— Я рад, что он пришелся вам по вкусу. Нас с ним многое связывает. Он настоящий друг.
Джиллиан посмотрела на графа и поняла, что ему тоже неловко. Пламя свечи играло светом и тенью на его лице.
— Я сказал бабушке, что вы намерены привести дом в порядок. По-моему, она осталась довольна. Вы ей вообще понравились.
— Она мне тоже.
Дункан хмыкнул:
— Только нужно привыкнуть к ее манерам.
Джиллиан тоже улыбнулась:
— Это верно. Но ее сад такой красивый. Она очень внимательная и чуткая дама.
— Чуткая?
— Ну конечно. Это наверняка она распорядилась, чтобы мне в комнату ставили свежие цветы. От этого в спальне сразу делается уютно. Надо будет поблагодарить.
Дункан улыбнулся, и Джиллиан вновь попыталась представить, как выглядит его лицо без вуали. Но сегодня почему-то ей это уже не казалось таким важным. Она взялась рукой за ручку двери, ожидая, что Дункан ее сейчас поцелует. Уж Джейкоб бы ни за что не упустил такую возможность.
— Спокойной ночи, Дункан.
— Спокойной ночи, Джиллиан.
К ее удивлению, граф даже не сделал попытки прикоснуться к ней. Он повернулся и исчез в темном коридоре.
Еще удивительнее было то, что Джиллиан почувствовала себя разочарованной.
Алджернон откинулся на спину, обхватив оба обнаженных тела руками.
— Вы высосали из меня все силы, — прошептал он. — Дорогая, принеси-ка вина промочить глотку.
— Конечно. Для тебя все что угодно.
Мэри выскользнула из его объятия и раздвинула тяжелые портьеры. В спальню хлынул свежий воздух, и дышать стало легче.
Алджернон успел погладить свою любовницу по упругим бледным ягодицам. Полог кровати опустился, и молодой человек снова оказался в темноте.
— Очень хорошо, что я смог вырваться к вам сегодня, — сказал он. — Ну и денек выдался. Кредиторы совсем меня затравили, а этот паршивый скряга, мой драгоценный кузен, отказывается выплатить ренту следующего года авансом. — Он почесал волосатый живот и зевнул. — Чувствую, сидеть мне к Рождеству в долговой яме.
— Я буду навещать тебя…
Алджернон улыбнулся:
— Ах ты, моя прелесть! За это я тебя и люблю.
Тонкая рука опустилась ему на бедро.
— А я тебя люблю совсем не за это…
— Кстати, я рассказывал тебе о невесте моего братца? — ухмыльнулся Алджернон.