Бетси присела на подлокотник дивана, в мягких подушках которого утопала дистрофически худая журналистка. Отсюда за ней было удобно наблюдать, в то время как Сьюзи, чтобы поймать Бетси в поле зрения, пришлось бы откровенно и совершенно недвусмысленно поменять позу. Такая дислокация давала Бетси еще одно преимущество. В случае чего она могла незаметно послать Мики предостережение.
— Какая чудесная комната, — не умолкала Сьюзи, — столько воздуха, света. Редко попадается по-настоящему элегантная обстановка — так со вкусом, изящно, так комильфо. А ведь я чаще бываю в домах Холланд-Парка, чем ребята из агентства недвижимости!
Она неловко повернулась на сто восемьдесят градусов и спросила у Бетси тоном, каким обычно говорила с официантами:
— Вы проверили, у людей из ресторана есть все, что нужно?
Бетси кивнула:
— Я слежу за этим. Кухня привела их в полный восторг.
— Еще бы! — Сьюзи уже снова повернулась к Мики, забыв про Бетси. — Ты сама проектировала дизайн столовой, а, Мики? Так стильно! Ты тут буквально во всем — повсюду печать индивидуальности! Отлично подходит для «Посиделок с Джозеф».
Она наклонилась потушить сигарету, подставив Бетси для невольного обозрения сморщенную кожу в глубоком вырезе декольте, чего не могли полностью скрыть ни искусственный загар, ни дорогая косметика.
Выслушивать комплименты своему вкусу от женщины, которая без всякого намека на стеснение носила кричащий малиновый с черным пиджак от Москино, сшитый для кого-то лет на двадцать моложе и явно с другой фигурой, было делом по меньшей мере сомнительным, Мики это чувствовала. Но она только улыбнулась в ответ.
— Честно говоря, здесь в основном постаралась Бетси. Это она у нас славится вкусом. Я лишь намекнула ей, что бы хотела видеть вокруг, и она все сделала.
Сьюзи ответила дежурной улыбкой. Казалось, она говорила: еще одно усилие впустую, никаких результатов, полный ноль. Не успела она начать новый заход, как в комнату стремительно вошел Джеко: широченные плечи в обрамлении прекрасно сшитого костюма делали его явление подобным полету стрелы. Не обращая внимания на взволнованное верещание Сьюзи, он прошествовал прямо к Мики, одной рукой легко обхватил ее, крепко обнял, хотя и не поцеловал по-настоящему.
— Любовь моя, — сказал он, и в его профессиональном телевизионном баритоне пропела виолончель, — прости, что так поздно.
Он повернулся вполоборота и опустился на диван, дав Сьюзи наслаждаться своей заученной улыбкой.
— А вы, должно быть, Сьюзи. Мы страшно рады видеть вас сегодня у себя.
Сьюзи засветилась как рождественская елка.