Гудзон. Вэллей-Ривер
– Долго нам ехать? – спросила Карен, потягивая переслащенный кофе.
Нико взглянул на небо. Снег перестал, но низко висели тяжелые черные тучи.
– К обеду, я думаю, будем на месте.
– Как долго!
– Ну, нам ведь придется остановиться, чтобы перекусить.
– Перекусить? А пончики что, не считаются?
– Пончики – это так, только червячка заморить, – улыбнулся Нико. – Тебе нужно плотно поесть, чтобы были силы.
– Да я уже и так съела больше, чем обычно ем на завтрак.
– Могу поспорить, что, когда ты была ребенком, твоя мать не могла заставить тебя вымыть за собой тарелку.
– Совсем нет, она… – Карен попыталась представить свою мать, стоящую у плиты и помешивающую овсянку. Но вместо этого ей вспомнилось, как рыжеволосая женщина, даже не попрощавшись, выбегает из дома, хлопнув дверью. – Знаешь, меня обычно кормил отец.
– Наверное, он плохо готовил, – заметил Нико. – Ты такая стройная.
– Я похудела, пока лежала в больнице. Не очень-то поправишься, сидя шесть дней на питательном растворе.
– Ты права, – согласился он. – Поэтому мы заедем в один ресторанчик, который я знаю, и позавтракаем. Кстати, что ты любишь есть на завтрак?
– Я люблю… горячий чай и фрукты.
– Ладно. А что еще?
Карен была рада сменить тему разговора, воспоминания о детстве были ей неприятны. К тому же она и вспомнить толком ничего не могла (память все еще отказывалась служить ей), знала только, что после смерти отца хозяйством занялась она, но у нее это получалось гораздо хуже, чем у него.
– Обычно «У Лео» подают что-нибудь посущественнее фруктов. Люди приезжают туда, чтобы плотно поесть. Но мы спросим, и, может быть, там найдется для тебя пара яблок.
– А кто такой этот Лео?
– Не знаю. Этот ресторанчик стоит там с незапамятных времен, так что даже сами владельцы не знают, кто он такой.
Карен прищурилась.
– А мы бывали там раньше?
Нико пристально поглядел на нее. Она была все в той же великоватой одежде, только сменила тапочки на теплые ботинки.
Карен показалось, что его взгляд проникает под ее мешковатый свитер, обжигает кожу. Она потупилась под его взглядом и стала рассматривать его руки. Как живо помнила она их нежные прикосновения, которые будили в ней сладостные и в то же время щемящие чувства. Он говорил ей, что они были любовниками, и его руки подтверждали эти слова. Почему же она никак не может вспомнить правду?