И тут Никита махнул рукой от приоткрытых ворот:
– Мыльня есть, княже! Бани нет…
Андрей покрутил головой:
– Э-эх, степь да степь кругом. Нет леса - нет дров. Нет дров - нет бани. Ладно, заворачивай. Пусть будет «мыльня».
Дворик постоялого двора оказался чистым и уютным - вдоль одной стены шли навесы для лошадей, причем стойла разгораживали плетеные перегородки, и в каждом имелись свои ясли, уже забитые сеном. Напротив тянулся низкий глинобитный барак с узкими дверцами и маленькими окошками. Если бы не окошки, Андрей подумал бы, что хлев. Навстречу тут же выбежали служки, сразу трое. Причем все - в сапогах и кафтанах. Пусть не новых - но вполне опрятных.
– Милости просим, гости дорогие, - принимая поводья, поклонился самый старший из них, лет пятидесяти на вид, с редкими седыми волосами.
– Милости просим, - на таком же чистом русском языке поздоровались остальные.
– Невольники, что ли? - сообразил Зверев.
– Бог милостив, - перекрестился старший и опасливо оглянулся на дом. - У фряга еще ничего. Чай, не сарацин. Дозволь покои лучшие тебе показать, боярин. Самые достойные, что токмо в доме есть.
Раб передал повод своим товарищам, сам с поклоном указал в сторону барака.
– Что это такое?! - повысил голос Андрей. - Ты куда родовитого князя упечь намерен?!
– Не сомневайся, княже, - вскинул руки служка, опять нервно глянув в сторону дома, - здесь все покои самые ни на есть наилучшие! А что неказисты с виду, так это дабы сарацины не просились. Откель у степняков здешних немытых серебро за палаты дорогие платить? Хозяин и христиан честных, и купцов заморских, и сородичей своих завсегда сюда селит. Дом же для утехи татар здешних стоит. Магометяне, они внешним лоском прельщаются, достойными себя мнят. А что светелки в доме плошее, так то им невдомек. И угощение любое тебе принесем, княже. Хочешь, сарацинское, а хочешь и ветчину, али вино пряное, что законы сарацинские запрещают, принесем? Они пусть давятся кониной своей под шатром, вам же любую снедь приготовить можем…
– Как тебя зовут, смерд? - князь присмотрелся к рабу внимательнее.
– Козелло, княже, - приложил руку к груди невольник.
– Ка-ак?! - от неожиданности Зверев забыл про недовольство. - Ты из каких краев сюда приехал?
– Черниговским в отрочестве был, - вздохнул старик. - То не по крещению имя, то хозяин назвал. Так ему больше нравится. Меня Козеллой назвал, его вон - Роберто, а его - Анжелино, - указал он на товарищей, ведущих скакунов в стойла. - Ты, я сразу понял, князь знатный, господин. Дозволь самую лучшую комнату нашего двора тебе покажу? Дорогая, не скрою. Но отдохнешь со всеми утехами и сладостью.