— Я в затруднении. У меня есть сведения. Данные, которые я пока не проверила, но они могут оказаться важными.
— Политика?
— Криминал.
— Что именно тебя беспокоит?
— Я не могу назвать свои источники. Не поручусь, что информация достоверная.
— Но она может помочь тебе начать расследование?
— Нет, не совсем. Информация неполная.
— Что ты имеешь в виду?
— Возможно, сегодня ночью в Десятом округе было совершено убийство.
— Имя жертвы тебе известно?
— Только убийцы. И то не совсем. И это тоже нельзя использовать. Мои источники слишком… сомнительные.
Обюсон задумался. Жанна вновь залюбовалась золотисто-коричневыми тонами, в которых был выдержан зал. Зеркалами. Витражами. И правда, похоже на кают-компанию. Да, она взошла на корабль, но курс ей пока неизвестен.
— Помнишь, как мы ходили в Лувр? — спросил наконец старик. — Обсуждали с тобой древнегреческое искусство. Человеческие несовершенства, слитые с совершенством правила.
— Я до сих пор пытаюсь понять смысл послания.
— Несовершенство — часть нашей работы.
— Значит, мне можно вести расследование вне правил? Сойти с проторенного пути?
— Но только если ты вновь на него встанешь. Потом отшлифуешь дело.
— Если оно достанется мне.
— Обратись в прокуратуру. Участвуй в расследовании. Засчитывается только результат.
— А вдруг я ошибаюсь?
— Значит, ты такая, какая есть. Обычный человек, наделенный необычными полномочиями. И это тоже часть правила.
Жанна улыбнулась. За этим она сюда и пришла. Она подозвала официанта:
— Я бы выпила чего-нибудь покрепче. А ты?
— Давай.
Бокалы с шампанским не заставили себя ждать. Сделав несколько ледяных глотков, она почувствовала прилив сил. Холод защищает от смерти. От разложения. Эти колючие пузырьки наполняли ее энергией. Они заказали еще по бокалу.
— А как твои любовные дела?
— Ну, есть у меня студенточки на черный день, — сказал старик. — Не считая моей официальной подруги. Адвокат лет сорока, до сих пор не теряет надежды женить меня на себе. В моем-то возрасте! Да парочка бывших. Воображают, что еще не сошли с дистанции.
— Ты, наверное, совсем измучился.
— Я же не говорю, что всем им оказываю честь. Но мне нравится эта аура любви вокруг меня. Словно «Танец» Матисса. Они водят хоровод, а я рисую их на синем фоне.
Жанна через силу улыбнулась. В душе она не одобряла поведение своего наставника. Неверность. Ложь. Манипулирование. Она еще не так стара, чтобы отказаться от мечты о честных отношениях.
— А сам-то ты как? Как тебе живется со всеми этими изменами и лицемерием? — Она улыбнулась, чтобы смягчить резкость своих слов. — Где тут уважение?