Мне стало легче. Я оказалась в безопасности. Наверное, радовалась. Нас ведь спасли, выудили из моря. Но это я строю догадки: все мои воспоминания о тех событиях умещаются в горстку долговечных подробностей. Принадлежавшая отцу Гилберта лодка, та самая, которую он у меня на глазах вытаскивал на берег вместе с мистером Уоттсом, казалась совсем крошечной, когда я смотрела на нее с палубы баркаса. Помню, мне дали какое-то сладкое питье. Позже я узнала: это был горячий шоколад. Горячий шоколад. После зрелища ботинок это было второе впечатление от внешнего мира. За этим последовал мягкий матрас, на который меня уложили, а потом — урчанье двигателя.
Высадились мы в каком-то месте под названием Гизо. Рассветное солнце уже сжигало горный туман. За деревьями виднелся ряд крыш. Поблизости залаяла собака. Стоило нам пришвартоваться, как на пирс прибежало с десяток веселых черных ребятишек. За ними строевым шагом пришли люди в форме. Мужчины в шикарных рубашках. В этом городке мы заночевали. Вероятно, о чем-то переговаривались между собой. Вероятно, поздравляли друг дружку с чудесным спасением. Хочу верить, что мы нижайше поблагодарили мистера Масои. Но сейчас уже точно не помню.
На другой день мы отправились в Хониару; прибыли туда в сумерках. Нас встретили полицейские и отвезли в больницу. Меня осмотрел белый доктор. Он велел мне открыть пошире рот и посветил в горло фонариком. Проверил кожный покров. Заглянул в уши. Разделил на пробор волосы. Я не могла понять, что он там ищет. Затем он взял другой фонарик и стал светить мне в глаза. Помню, он еще сказал: «Матильда — красивое имя», а когда я заулыбалась, спросил, что тут смешного.
Я только помотала головой. Рассказывать про мистера Уоттса я была не готова. Если еще один белый человек отметил, что у меня красивое имя, это еще не повод упоминать мистера Уоттса.
Доктор измерил мне температуру. Послушал сердце и легкие. Все искал, где у меня болит. Но ничего не нашел. У него в кабинете чего только не было. Бумага. Ручки. Папки. Картотеки. И большая фотография, на которой он играл в гольф. Стоял, наклонившись, с клюшкой в руках, и вид у него был такой же сосредоточенный, как теперь, когда он меня осматривал. На стене я заметила календарь. Попросила разрешения подойти. И обнаружила, что сейчас сентябрь. Картинкой к этому месяцу служило изображение белой парочки, которая рука об руку гуляла по песчаному пляжу. Год был тысяча девятьсот девяносто третий. Значит, мне стукнуло пятнадцать, только я пропустила свой день рождения.
Доктор откинулся на спинку кресла. Отодвинулся от стола и согнул белые колени. Подпер подбородок обеими руками. Его доброе лицо меня изучало.