Марго забрала свои письма и вернулась в офис, сожалея о том, что их Вторничный клуб эротики разваливался так бесславно. «Вот почему женщины не могут дружить, — сказала она себе, усаживаясь за рабочий стол. — Мы становимся коварными. Мы становимся жестокими. Мы хватаем друг друга за волосы в прямом и переносном смыслах. Мы не знаем меры. Вот почему у меня никогда не было друзей среди женщин. Они мне не нужны». В толстой пачке писем она увидела одно от своего младшего брата Эймоса. «Как странно», — подумала Марго.
— Моей? — сказала она, когда Эймос взял трубку. Марго слышала звуки трактора и догадывалась, что у брата в самом разгаре уборка урожая или что-то в этом роде. — У тебя все в порядке?
— Не-а, — протянул Эймос своим монотонным голосом, которым он выражал радость, грусть и все промежуточные эмоции. — У меня возникла проблема, и она движется в твоем направлении.
Эймос, как и все младшие братья Марго, казался потрясающим красавцем до тех пор, пока не открывал рот. И дело было не только в монотонности его голоса. Одержимость здоровьем коров, урожаем и вторым пришествием Христа — все это затмевало собой синеву его глаз и рельефный торс. Но, несмотря на это, Эймос был хорошим человеком, и Марго очень любила его. Пока он находился за пределами ее квартиры, конечно.
— О, Боже мой! С папой все нормально? — спросила Марго с нарастающей паникой.
— Он в порядке. Речь обо мне, — протянул Эймос.
— Моей! Что случилось? Ты болен? Ты не можешь болеть. Ты никогда не болеешь.
— Элли, я умираю!
Когда ее брат говорил «Элли», он обращался к Марго. Он так никогда и не смирился с тем фактом, что она сменила имя, и обращение «Элли» в некотором роде возвращало ее домой. Очень быстро. То же самое слово заставляло ее жать на тормоза, не дожидаясь того, что ее снова затянет туда, откуда она уже однажды сбежала. Монотонное заявление брата о приближающейся кончине заставило Марго пожалеть о своем звонке.
— Ты не поверишь. Адель ушла от меня, — сообщил он.
— О бедняга! — сказала Марго, представляя, как умненькая, хорошенькая и сексуальная девушка, на которой женился Эймос, совершает побег с фермы брата. — И прямо посреди лета.
— И она забрала детей.
— О Господи.
— И уехала поездом.
— Бедный мой.
— Она направилась в Нью-Йорк, — сказал брат, позволив этой последней фразе повиснуть в воздухе, выжидая, пока Марго полностью осознает предполагаемые намерения своей невестки.
— ТВОЮ МАТЬ! — выругалась Марго.
— Послушай, мисс Элли-матерщинница! Я не хочу, чтобы ты говорила что-то подобное при моих детях!