Тропов нервно жевал нижнюю губу, перебирая все возможные варианты происходящего. Но из-за усталости цепочка мыслей ускользала, и он не мог собрать все кусочки пазла. Его охватило чувство страха перед неизвестностью. Возможно, в доме был кто-то и следил за ним, Таней и Бурой. Сергея прошиб холодный пот. Он огляделся еще раз.
Генератор отбрасывал широкую продолговатую тень; слабо помаргивала лампочка.
Сергей и сам не знал, что хотел услышать. Тихое поскрипывание двери и крадущиеся шаги? Или приглушенные звуки, сопровождающие вторжение в дом безжалостного убийцы?
«Это все из-за того, что я мало сплю, — размышлял Тропов. — Придумываю тут врагов. Еще чуть-чуть — и почувствую запах зомби».
Он вышел из подвала и направился прямиком к окну в холле. Хмурясь, Тропов вглядывался в соседние дома. Было тихо и спокойно.
Фотография в рамке. Это раз. Семейная хроника на диске. Это два. Ребенок у жирного борова и блондинки. Это три. Но никаких детских вещей и беспорядок в подвале. Это четыре.
Вскоре Сергей бродил по комнатам, чтобы еще раз перепроверить дом. Он осматривал каждый шкаф, каждую полку. Сердце его билось, как кузнечный молот.
Бурая вновь появилась неожиданно и не к месту. Одета она была в серую пижаму.
— Ты че не дрыхнешь, дурачок? — спросила она.
— В этом доме что-то не так, — выпалил Тропов.
— Совсем ошизел? — Девушка преувеличенно вздохнула и закатила глаза.
— В особняке должна быть детская комната! — прокричал Сергей.
— Знаешь что: ложись спать и не выдумывай.
В этот момент тишину нарушил высокий пронзительный визг с улицы.
Дохляк заперся в подсобке. Сначала он хотел остаться в магазине, чтобы любоваться тем, как свет играет в стеклянных бутылках из-под кока-колы, как ночь обгладывает зомби-муравейники, но «архаровцы» не давали по ночам спать.
В подсобке тихо.
Помещение выдержано в черно-серых тонах. Стены обклеены фотографиями с грудастыми красотками. В углу стоит ламповый телевизор — большой и старый, как тираннозавр. На нем — ядовито-желтая игрушка-бабочка. На полу ворсистый серый ковер. Возле двери красуется трехметровый шкаф, внутри которого валяется разное барахло: шубы и свитеры, изъеденные молью, восемь пар обуви сорок пятого размера, сломанные вешалки.
В подсобке пахло помойкой. То что было нужно Дохляку. Он устал. Очень устал. Он больше не вставал с тахты.
(Тахта была шершавая на ощупь. От нее разило мочой и алкоголем. Но она ему нравилась.)
Боль разорвала грудь. Дохляк бросил рассматривать подсобку и постарался сосредоточиться на боли. Внутренний голос начал говорить о том, что он подыхает.