Сейчас Джун Питри говорила:
- Думаешь, это повлияло на него, Генри?
- Трудно... сказать. - И по паузе Марк догадался, что отец раскуривает трубку. - У него лицо шут знает какое непроницаемое.
- Однако в тихом омуте черти водятся, - она замолчала. Мать всегда говорила что-нибудь вроде "в тихом омуте черти водятся" или "взялся за гуж - не говори, что не дюж". Он нежно любил обоих, но иногда они казались такими нудными... точь-в-точь книжки в том отделе библиотеки, где хранятся фолианты... и такими же пыльными.
- Они же шли к Марку, - снова начала Джун. - Поиграть с его железной дорогой... и вот один умер, а другой пропал! Не води себя за нос, Генри. Мальчик что-то чувствует.
- Он прочно стоит на земле обеими ногами, - отозвался мистер Питри. Что бы он ни чувствовал, я уверен, он держит себя в руках.
Марк приклеил левую руку чудовища Франкенштейна в выемку плеча. Это была особым образом обработанная "авроровская" модель - в темноте она светилась зеленым, так же, как пластмассовый Иисус, которого Марк получил в воскресной школе в Киттери за то, что от начала до конца выучил одиннадцатый псалом.
- Я иногда думал, что одного мало, - говорил отец. - Помимо всего прочего, это пошло бы Марку на пользу.
И мать, игривым тоном:
- Нельзя сказать, чтоб мы не старались, милый...
Отец хрюкнул.
В разговоре наступила долгая пауза. Марк знал, что отец листает "Уолл-стрит джорнел", а у матери на коленях - роман Джейн Остин или, может быть, Генри Джеймса, их она перечитывала снова и снова. Марк никак не мог понять, зачем читать книжку больше одного раза. Ведь знаешь, чем дело кончится.
- Думаешь, не опасно отпускать его в лес за домом? - вскоре спросила мать. - Говорят, где-то в городе есть зыбучие пески...
- До них не одна миля.
Марк немножко расслабился и приклеил чудовищу вторую руку. Монстры фирмы "Аврора" занимали целый стол - Марк составил из них живописную сцену, которую менял каждый раз, как добавлялся новый элемент. В тот вечер, когда... что-то случилось, Дэнни и Ральфи действительно шли посмотреть на них.
- Думаю, ничего страшного, - сказал отец. - Конечно, только когда светло.
- Ну, надеюсь, кошмары из-за этих ужасных похорон его мучить не будут.
Марк прямо-таки увидел, как отец пожимает плечами.
- Тони Глик... несчастный. Но смерть и горе - часть жизни. Пора ему свыкнуться с этой мыслью.
- Может быть. - Еще одна долгая пауза. "Что дальше?" - подумал Марк. Может, "ребенок - отец мужчины"? Или "как прутик гнется - так дерево растет"? Марк приклеил чудовище к подставке - могильному холму на фоне покосившегося надгробия. - В разгар жизни мы сталкиваемся со смертью. Но у меня кошмары могут быть.