Вот так же, наверное, поднимались в воздух первые неуклюжие аэропланы. Тогда это считалось полетом, знаменовало великую победу человеческого разума над силами природы. А сейчас Георгий, отрывая машину от земли, еще не летал — он лишь проверял ее «умение» держаться в воздухе. Ему самому уже хотелось порой вывести двигатели на полные обороты и прошить белой строчкой конденсата голубой шатер неба; казалось, пора прекратить надоедливые подлеты и перейти к настоящему делу — ведь он уже убедился, что самолет послушен воле летчика, легок в управлении.
Но регламент испытаний имеет силу закона. Он не чья-то прихоть, не канцелярский документ, но и не амулет, оберегающий от всех опасностей. В нем обобщен опыт поколений летчиков, инженеров, ученых; он закрывает путь опытному образцу в небо до тех пор, пока остается хоть малейшее сомнение в способности новой машины взлететь и произвести посадку.
Позже можно будет выяснить, как ведет себя машина при максимальных перегрузках и скоростях на различных высотах, как выходит из штопора, легка ли на пикировании. А сейчас терпение и терпение. В этом залог успеха. Взлететь и тут же сесть, скажем, на спортивном самолете не проблема — чуть ли не любая грунтовая площадка пригодна. А здесь современный сверхзвуковой истребитель! Да и в его кабине далеко не курсант, а летчик-испытатель. Он учил машину летать точно так же, как заботливые родители учат ходить на вожжах своих малолетних детей, предоставляя им все больше самостоятельности. Рано или поздно дети твердо станут на ноги. Такое время обязательно приходит. Пришло оно и для первого опытного самолета Георгия Мосолова.
Как это нередко бывает, ожидание чего-то большого, необыкновенного оставляет в памяти гораздо больший след, чем само событие. Сколько передумаешь, переживешь, если на это есть время, пока подойдешь к заветной цели! А там, глядишь, миновал рубеж — и впереди уже новый, еще более желанный.
Так вышло и у Георгия. Первый испытательный полет на опытной машине прошел как будто обыденно, без сюрпризов. Самолет послушно реагировал на отклонение рулей, все его системы работали безупречно. Тому, кто видит в испытательной работе только романтику, показалось бы, что ему чего-то недодали, чем-то обделили. Где героика встреч с неведомыми опасностями? Их не было. Но недаром потом на стоянке друзья Мосолова — летчики и техники — качали «дебютанта» и кричали в его честь «ура». Им, волею профессии умеющим открыто смотреть в глаза самой суровой прозе жизни, как никому, был понятен смысл рядового полета. Именно в безотказности новой машины, в ее покорности воле человека отражались и торжество идеи Генерального конструктора, и трудовая победа коллектива конструкторского бюро, и мастерство летчика-испытателя.