Динамик на стене не молчит. Он тоже трудяга. Из него непрерывно слышно на разные голоса:
— Я — пятнадцатый, задачу выполнил, разрешите посадку.
— Пятнадцатый, посадку разрешаю, — отвечает дежурный с КП.
— Я — сорок пятый, выполняю площадку. Высота — семнадцать тысяч.
— Сорок пятый, вас понял. Докладывайте результаты.
Кто-то передает данные о работе двигателей, кто-то запрашивает температуру на высотах, разрешение пробить облака…
Летная комната — это резиденция летчиков-испытателей. Здесь они работают, здесь и отдыхают. После полета они возвращаются сюда со шлемофоном и кислородной маской в одной руке и полетным листом в другой. Вешают шлемофон, звонят инженеру. Если повторный вылет в скором времени не намечен, снимают куртку, высотный компенсирующий костюм. Потом обсуждают полученные результаты, по телефону сверяют данные о температуре на высотах, составляют отчеты. Они трудятся!
О чем только не говорят в этой комнате! Ее стены слышали рассказы о счастливых полетах и вынужденных посадках; споры о достоинствах тормозного парашюта и недостатках в системе дожигания топлива; об аэродинамических коэффициентах и… о концерте Святослава Рихтера в Большом зале консерватории, — о картинах Айвазовского и удачах или неудачах любимой футбольной команды… Здесь велись разговоры о творчестве Шолохова и Хемингуэя, Ремарка и Симонова… Говорили о летчиках и самолетах других конструкторских бюро, о детях и школах, статьях, опубликованных в «Известиях», и чемпионах мира по хоккею. Здесь говорили все и обо всем и никогда равнодушно.
Интересный народ испытатели. Порой их трудно понять, где шутят, а где всерьез говорят. Как-то Георгия спросили:
— Вон видишь ту машину?
— Вижу. А что?
— Как зовут ее, знаешь?
— Ну, МиГ!
— Правильно, МиГ. А еще Люська она. Люська! Понял?
— Почему Люська?
— Вот чудак! Имя ей такое дали. На ней Костя Коккинаки летал. Любил он ее. Ох, как любил! И было за что. Она никогда не подводила. Слышал я, он на полном серьезе говорил одной машине, которая его чуть не стукнула: «С Люськи бы, дрянь такая, пример брала, у нее золотой характер»…
Георгий пожимал плечами. Константин Константинович Коккинаки всегда казался ему очень солидным человеком. Наверное, нет второго в мире летчика, который бы в таком возрасте испытывал реактивные истребители. А тут шуточки разные. Разыгрывают, наверное…
Собеседник не унимался.
— А вот этот МиГ-9 — старик, а выглядит, как молодой. Подгримировали. В кино снимался. «Актер»! А тот, в конце стоянки, — «профессор». На нем науку проверяют. Понял?
Георгий, бывало, наслушается за день такого, а дома, пытаясь восстановить услышанное, удивляется: «Как у них все весело получается? Откуда это у людей такой нелегкой профессии?»