До мерной базы лететь недалеко. На большой скорости — считанные минуты. Но прежде чем начать разгон машины, Георгий должен был вывести самолет точно на заданный рубеж. Высоту 13 500 метров набрал быстро. Дальше летчика заводили с земли с помощью точнейших приборов. Они как бы прокладывали для него тропу в небе.
Знакомый голос в наушниках передал, что надо взять чуть вправо — всего на несколько градусов. Георгий выполнил команду, одновременно разыскивая знакомый ориентир, по которому рассчитал выход к рубежу.
Еще в тренировочных полетах он приметил на фоне пестрых квадратов узкую серебристую полоску с характерным изгибом. Излучина реки была отличным ориентиром для захода. Над ней требовалось лишь выполнить маневр — пролететь так, чтобы линия полета, если ее мысленно прочертить по земле, коснулась вершины изгиба. Отсюда и следовало начинать разгон.
«В воздухе летчик является художником, и небо — его полотно. На земле он должен придерживаться кем-то ранее проложенных путей. Там ему не хватает третьего измерения. Оно только здесь». Так сказал кто-то из друзей.
Формула правильна, но недостаточно полна. На истребителе летчик должен быть универсалом. Он один работает в полете за троих — за штурмана, за радиста, за пилота. И хотя современный самолет несет на себе множество приборов и автоматов, облегчающих труд летчика, ему приходится изрядно потрудиться. Особенно тогда, когда предстоит «ювелирная» работа.
Георгий улыбнулся своим мыслям. Интересно устроен человек! Казалось бы, в такой момент он обязан думать только о рекорде, а в голову лезут всякие воспоминания, сравнения. Летчик-художник! Летчик-универсал! Смешно!..
А земля корректирует полет. С пункта управления передали, что до мерной базы осталось 120. Каждый из этих 120 километров должен дать ожидаемый, совершенно определенный прирост скорости. И самолет летел все быстрее и быстрее, поглощая пространство. Стрелка указателя скорости уже подошла к цифре 2000.
«Ага! Теперь уже близко. Нажми!» — подбадривал летчик сам себя. Самолет вел себя отлично. Значит, можно выжимать еще!
До предела напряжены нервы, зрение, слух. Уж очень велик в таком полете объем работы: и строгое выдерживание режима, и ориентировка, и радиопереговоры с землей. В поле зрения летчика — десятки приборов, и все их показания должны соответствовать заданным, на каждое отклонение стрелок нужно немедленно и правильно реагировать.
«Интересно, о чем думал в такой же момент Ирвин?»
Додумать до конца Мосолов не успел. Размышления прервала команде с земли:
— Режим!