За четыре недели до свадьбы Энн стояла перед туалетным столиком своей матери и улыбалась своему отражению. Девушке очень хотелось сбросить к тому времени несколько фунтов, но она была слишком счастлива, чтобы заставить себя голодать. Ей казалось, что она восхитительно выглядит в своем бело-розовом свадебном платье, корсаж которого сверкал, густо расшитый жемчугом.
— Ах, Энн, — сказала Беатрис со слезами на глазах, — ты выглядишь так прелестно!
Энн тоже расплакалась — впервые в жизни она чувствовала себя прелестной.
* * *
Генри рвало уже четвертый раз за последние три дня. Он вцепился в унитаз, как утопающий в спасательный круг. Превозмогая слабость, он поднял голову и тут же согнулся в очередном приступе тошноты. За спиной у него посмеивался Алекс.
— Я рад, что позабавил тебя, — сказал Генри, сплюнув в сливающуюся воду. Он встал и потер подбородок, краснея оттого, что его застали в таком плачевном состоянии.
— Ты действительно меня забавляешь. Ты, судя по всему, думаешь, что являешься первым мужчиной, который женится на нелюбимой женщине, — сказал Алекс, наблюдая за тем, как Генри плещет водой в лицо и полощет рот.
— То, что я собираюсь сделать — самый низкий поступок для мужчины. Я чувствую себя как проклятый трус.
— Тогда откажись, — посоветовал Алекс зло.
Генри оглянулся с выражением муки на лице.
— Не могу. И черт меня побери, если я могу объяснить, почему. Я должен пройти через все это до конца.
— Боюсь, у тебя не хватит духу, — рассмеялся Алекс.
Генри скорчил гримасу и промокнул лицо мягкой хлопковой салфеткой.
— Я тоже этого боюсь.
Он прошел мимо Алекса в комнату, которую обычно занимал, когда бывал в Ньюпорте. Алекс был ближайшим другом вот уже двадцать лет, и его семья, несмотря на царившую в ней дисгармонию, была для Генри родной.
С тех пор, как погибли его родители, Генри проводил каждое лето с семьей Хенли в их ньюпортском коттедже.
Генри подошел к окну, выходящему на Наррагансеттский залив.
— Я вчера проходил мимо «Морского Утеса». Гроза, которая была на прошлой неделе, смыла в океан еще часть холма.
Он не сказал Алексу, что при виде «Морского Утеса» его пробил холодный пот, и он почувствовал, что легким не хватает воздуха. На один жуткий миг Генри показалось, что он умирает.
Пристально взглянув на друга, Алекс заметил тоскливое выражение лица, темные крути под глазами и горькие складки у рта. Генри олицетворял собой человека, убитого горем.
— Поступай так, как считаешь нужным, — мягко произнес Алекс.
* * *
Генри обвенчался с Энн в Нью-Йорке двадцатого сентября и покинул ее в тот же день, заявив, что срочные дела требуют его присутствия на верфи в Ньюпорте. Энн ответила, что все понимает, и скрыла ужасное разочарование, вызванное тем, что ей придется вернуться в родительский дом после свадьбы, а не переехать в городской дом Генри. Так будет лучше, говорил Генри, потому что не знает, как долго будет отсутствовать, а Энн будет удобнее ожидать его в привычной для нее обстановке.