Присутствовавшие на балу настаивали на том, что они сразу же заметили что-то странное в «прекрасной незнакомке».
— Что-то такое в ней было, — говорила одна из только что вышедших замуж девушек.
— Она выглядела… — девушка как будто пыталась подобрать нужное слово, — порочной…
Галерея Хорс Шу, утреннее место встречи всех, проводящих летний сезон в Ньюпорте, была переполнена мужчинами и женщинами, облаченными в легкие наряды, выдержанные в пастельных тонах. Большинство из них с явным наслаждением обсуждали последний скандал с участием мисс Энн Фостер, девушки, существование которой едва замечали до тех пор, пока ей не «посчастливилось» выйти замуж за Генри Оуэна. «Ах, какой это будет сезон!» — говорили все. Сезон еще только начался, а уже такое событие! Собравшихся распирало от возбуждения и тайной радости по поводу того, что все унизительные сплетни касаются кого-то другого, а не их самих.
— Я слышал, что Генри взял на себя вину за расторжение их брака, чтобы избавить ее от позора, — говорила одна дама, многозначительно кивая.
— Ах, оставьте! Все знают, что он женился на ней только для того, чтобы получить свое наследство, — сказала другая, похоже, единственная точно помнившая, что происходило два года назад. Однако на ее слова не обратили внимания. Восхитительный Генри Оуэн — такой красивый и невероятно богатый, представитель Четырехсот Семейств — не может поступить низко. А кто такая Энн Фостер? Выскочка, женщина, которую допустили в ньюпортское общество только потому, что она волею случая была дочерью Рэндольфа Фостера? И еще эта бедняжка, Беатрис Лейден — верная подруга. Неужели она не понимает, какой ущерб наносит своей репутации, продолжая покровительствовать разведенной женщине?
Вдруг толпа, медленно перемещавшаяся по галерее, замерла на месте. Взгляды всех присутствующих были прикованы к двери, ведущей в мужской клуб, где только что появился мистер Оуэн собственной персоной. Он являл собой весьма импозантную картину — высокий, с широкими плечами и узкими бедрами. Черты его лица вызывали восторженные вздохи и у матрон, и у девиц. Он пользовался расположением мужчин, поскольку был прекрасным яхтсменом, отличным наездником, знал, как делать деньги, и был обожаем женщинами почти по тем же причинам. Генри Оуэн был одним из тех редких людей, плечи которых сделаны из какого-то очень гладкого материала, и любой скандал или дурное известие просто соскальзывали с них, не задерживаясь. И когда он появился у «Казино» на следующее после бала у Ветмора утро, все прикованные к нему взгляды выражали не осуждение, а сочувственный интерес.