Гришутка кубарем с насыпи — к коню.
Гришутке восемнадцать, Мышастому семь. У обоих каждый мускул играет, каждому — море по колено.
Гришутка проехал под мостиком по воде в балку и рысью к хуторку.
Вот и кустарничек. Тут справа должен быть хуторок. Оглянулся на насыпь.
«Как ловко прячется отделком Василь Иванович. На што знаю место, где сидит, и то не вижу. Ловко!»
В трехстах шагах от кустарника две избушки хуторка, да большие сараи.
«Здорово живут, что твои помещики!»
Посмотрел, сощурившись, как отделенный, сплюнул и карьером махнул к окну крайней избушки.
Подскочил и застучал. В окно выглянул хозяин.
В глазах, испуг и еще что-то — не разобрать, рябит от солнца.
— Выйди-ка, товарищ, на минуту!
Осторожно пискнула дверь. На пороге мужичок.
— Как у вас тут, дяденька, насчет панов? Не заглядывали? — пробасил Гришутка.
— Никого не видали. Мы одни тут, кому нужны? — отмахнулся вышедший.
— А вот следы коней, ковка-то военная, а? — врет Гришка, по-отделкомовски щуря глаза.
Вышедший как-то дрогнул, приземился.
— Ну, это ты, парень, от страху. Да ты што один делаешь? — глазами метнул он кругом.
— Да я вот еду на станцию. («Ох, чорт, ни одного названия не помню», — промелькнуло у Гришки).
— Так зайди, выпей молочка, устал, поди, — выдавливает тот.
— Нет, спасибо, дальше надо ехать, прощевайте покеда, — ответил Гришутка.
«Надо осмотреть за избами, да в амбарах. Чорт его знает, уж больно рожа-то сытая», — думает Гриша, поворачивая Мышастого за угол.
За домами пусто. На срубе колодца бадья с водой. Вода чистая, верно холодная. Мышастый потянулся к воде. Сразу пить захотелось.
— Стой ты! Дай хозяину. Старшинства не знаешь? Сейчас глотнем по разу, за амбарами посмотрим, да и дальше.
Гришутка наклонился с кони ж бадье, схватил ее обеими руками — не поднять, тяжела. С коня прыг — и прилип к краю бадьи губами.
По воде круги, в кругах голубое небо, сбоку губы коня.
Рванулся Мышастый. Не успел оторвать Гришуха губ от бадьи, обвили чьи-то руки. Оглянулся — стоят польские кавалеристы: трое, четверо, а из амбара выглядывают еще и еще.
Из избы вышел офицер, а с ни хозяин хутора, что-то говоря по-польски и указывая на Гришутку.
Страха нет, а обидно. Обидно до боли: «Что будет с нашими? Как передать?»
— Ты, сволочь, буденновец, сифилитик, откуда? — картавит офицер.
Молчит Гришка.
Что-то скомандовал офицер.
По спине саданули прикладом.
— От разъезда, наверное, ну? — придвинулся офицер, помахивая стэком.
«Скажу, — думает Гришка, — только бы отпустили, а там выскочу».
— Молчишь? — зашипел офицер, замахнувшись стеком.
— Нас, дяденька, пятеро, вон там в лесу, — показывает Гришка в противоположную сторону.