Взвод

Тишину улиц вспугнул стук копыт. Въехавшие остановились на площади, у церкви. Старший внимательно оглядел единственную длинную улицу села и отдал приказание окружавшим его всадникам. Те быстро разъехались вдоль улицы, а старший проехал шагом к окраине села.

В селе от избы к избе забегали конные и пешие. Захлебываясь, лаяли во дворах собаки, высыпала на улицу детвора.

— Пыли-то сколько гонит за собой бригада. Ох, чорт, жара, — сказал, остановив лошадь на окраине села, старший квартирьер бригады.

— Да, такая уж украинская жара да пыль. Дён через двадцать дышать будет нечем. Пекло, — отозвался красноармеец.

Из ползущего по селу облака пыли выделились силуэты всадников, донеслись звуки оркестра.

— Комбриг наш сегодня сердитый страсть, — пробасил старший квартирьер.

— А што так?

— Да все из-за шпаны проклятущей. Вот набрали их из Ростова да по дороге, а теперь хоть караул кричи. Толку никакого, а неприятностей по горло. Вчера опять двое растерли лошадям холки, а один стащил у хозяйки полотенце да кусок мыла. Ну, хозяйка, известное дело, пожалилась комбригу. Вот теперь он и едет темней тучи, — ответил старший.

— Начнутся бои, что будем делать со шпаной? Пользы ни на грош, а мороки не оберешься, — мотнул головой красноармеец. — Отправить их надо в тыл, нехай домой идут, как знают, — добавил он.

— Да куда им итти-то? Под одну гребенку всех не пострижешь. Там есть ребята подходящие. Есть у кого отцов белые постреляли в шахтах. Нельзя выбросить-то, — в раздумье проговорил старший. — Поеду доложу комдиву, как разместил бригаду, — скороговоркой бросил он и, поправив кубанку, поскакал к ехавшему впереди бригады всаднику.

— Первый полк размещается налево вдоль улицы, а второй — направо. Занимать халупы под ряд. Наряд в патрули второго полка. Лошадям спины осмотреть. Ординарцев для связи в штаббриг прислать. Штаб у церкви в центре села, — передавал приказ командирам полков встречавший их по улице адъютант штаба бригады.

Пятидесятикилометровый марш, пекло не в меру для весны щедрого солнца, пролезшая во все поры кожи пыль остались позади.

Кони, почувствовав в облегченном вздохе всадников, в отпущенных подпругах седел близость отдыха, заржали, заторопились. В свежем предвечернем воздухе четок каждый звук, скрип открываемых ворот, лай собак, запрятавшихся под избы, и крики: «ну, стой, стой, корежат тебя черти, ну…», плеск воды у колодцев, смех и фырканье умывавшихся бойцов. Бригада расположилась на ночлег и дневку после утомительного перехода.

Май пригоршнями разбросал цветы. Свежая зелень трав, угловатые ветви яблонь и белая дымка вишен говорили об отдыхе и прохладе.