«Щас рубанёт», — решил Алекс и уже хотел отпрянуть в сторону, отчаянно понимая, что ему в любом случае не успеть. Как вдруг лицо Кэйрин озарило что-то похожее на безумное вдохновение, и клинок, мигнув, исчез.
— Ох, прости меня, Аллесандро… — Она порывисто его обняла. — Я не знаю, что на меня нашло. Когда я увидела тебя всего в крови, я подумала, что это не можешь быть ты, да ещё и твои слова про оборотня… так глупо получилось.
— Ладно, забыли. — Алекс слегка коснулся обожженной щеки и поморщился от боли. — Кстати, что это было?
— В смысле? — переспросила Кэйрин, хотя было видно, что она отлично поняла, о чём речь.
— Ну когда ты руку к моему лицу поднесла. — «Кстати, Таэр так же делала», — вспомнил Алекс. — Мне вдруг так тошно стало, и, по-моему, у тебя даже глаза засветились.
— Ты уверен? — глухо переспросила Кэйрин. — Каким цветом?
— Э… По-моему, синим, но не уверен, — признался Алекс, которого слепил свет клинка.
— Тебе показалось, — облегчённо выдохнула она и улыбнулась. — А дурно тебе стало от ожога. Прости меня, пожалуйста, я не хотела, — добавила она с несчастным выражением лица.
— Да ладно, — начал Алекс, и тут его взгляд зацепился за Таэр, про которую он совершенно забыл со всем этим «допросом». Он, внутренне холодея, метнулся к специалистке и, нащупав пульс, облегченно вздохнул: — Жива.
— Надо её срочно в больницу. У неё очень большая потеря крови и, возможно, задето лёгкое.
Кэйрин, ничего не говоря, скрылась в комнате Таэр и вернулась с небольшим пластиковым кофром со сложным синим знаком на крышке.
— Я займусь пока Таэр, — сообщила она, сняв его импровизированный жгут из ремня и обмотав рану какой-то моментально затянувшейся плёнкой. — А ты вызови слуг, пусть свяжутся с больницей, поднимай свою «руку» и наконец объясни мне, что тут вообще случилось.
— Коммуникатор повреждён, а как их ещё можно вызвать, я не помню, — признался Алекс. — А что произошло, я и сам не знаю, просыпаюсь, а Таэр в кого-то стреляет из бластера в коридоре, в кого — не видно. Потом меня что-то швырнуло с кровати, а по комнате нечто пронеслось, всё разрезая. Когда всё улеглось, у Таэр была отрезана рука. Она сказала, что это оборотень и что они вымерли, потом добавила что-то не по-русски и сказала «я не хочу»…
— Не по как она добавила? — переспросила Кэйрин. Хоть её лицо и не было видно из-за того, что она склонилась над специалисткой, вкалывая ей какой-то красный тюбик, было видно, как она вся напряглась.
— На другом языке, — спохватился он. — Сказала что-то на другом языке, потом «я не хочу» и потеряла сознание. От шока, или кровопотери, или от того и от другого, — добавил он, с сочувствием посмотрев на неподвижно лежащую Таэр.