– Ладно, зайду к ним, посмотрю. – Я перевел взгляд на Василия. – Ну, а ты как, герой?
– А что я? – изумился он. – Я готов в любой момент выступить на защиту моей Родины…
– Ты, Васек, с такими словами не шути, не обесценивай их… Еще выступишь. Ты не забыл, как там дальше-то? Не щадя самой жизни? А? Не надо. А то еще накличешь… Сколько вам тут валяться? Что доктор говорит?
– А доктор говорит – сколько надо, столько и будут валяться, Виктор Михайлович! – раздался быстрый и веселый говорок Кошкина.
– А-а, «хитрый змей, который и выпить не дурак»! Привет-привет! – мы пожали друг другу руки. – Каков твой прогноз, медицина?
– Ну, капитан Извольский поваляется тут минимум три недели. А там посмотрим.
– Товарищ военврач! Мы же договорились! – заныл Кирилл.
– Договорились, что при безусловном соблюдении всех медицинских предписаний! Лежать тебе еще и лежать! Хочешь вернуться в строй – изволь лечиться! Инвалиды в воздухе не нужны. Понял?
– Понял – не дурак… Дурак бы не понял.
– Вот, так-то! – удовлетворенно сказал Кошкин. – Ну а ваш ведомый… Через пару дней выпишу. Особых повреждений нет, так – как после драки на танцах. Так, что ли, Василий?
– Так, так, товарищ капитан медслужбы! Я и сейчас уже вполне здоров…
– А сейчас ты погодишь и примешь лекарства… А вот и Петрович. Принес?
В палатку зашел военфельдшер с подносиком, на котором стояли два маленьких медицинских стаканчика с водой и лежали какие-то порошки и таблетки. За ним заглянул Воронов.
– Товарищи летчики… получайте ваше лекарство, принимайте, и мертвый час! – стараясь говорить строгим медицинским голосом, ознакомил нас с предстоящим режимом дня военфельдшер.
– Типун тебе на язык, Петрович! В санчасти – и такие слова! Думать же надо…
Я не успел закончить фразу. Над полем «Узла» разнесся пронзительный вопль, который перешел в длинную, тягучую, устрашающе-надрывную ноту.
– Что это? – глаза у Василия были квадратные. – Сирена?
– Сирена! Подполковник – бегом!
Мы с Вороновым выскочили из палатки санчасти и бросились к стоянке самолетов первого звена. Тяжелый вой сирены, казалось, давил к земле все живое, сковывал желания, нагонял страх. Никогда раньше я не слышал на аэродроме сирену. И дальше бы ее не слышать!
– Прекратить! Прекратить это светопреставление! – заорал я на бегу. – Вы мне всех летчиков этими песнями перепугаете! Что случилось?
Подполковник Степанов, держа телефонную трубку возле уха, повернулся ко мне.
– Виктор! Тревога! Звонок из штаба армии – только что сбитый немецкий летчик с бомбардировщика сказал, что через двадцать минут будет «звездный налет» на Курск!