Жизнь вдребезги (пер. Райская) (Буало-Нарсежак) - страница 76

. В другой раз они бы от души повеселились, выбирая косточки. Но сегодня в этом занятии было что-то зловещее, и в конце концов рыбу пришлось выбросить.

Дюваль вышел в сад. Уже стемнело. Август подходил к концу. «А что, если, — подумалось Дювалю, — любовь похожа на фрукты? Возможно, существуют весенние и летние ее сорта. Любовь могут уничтожить осы, она может опадать с деревьев или заваляться на полке… Ну, а моя любовь… суждено ли ей созреть?» Обернувшись, он заметил отблеск настольной лампы в комнате Клер. Попытался представить себе сад с голыми деревьями, нескончаемые дожди, ледяную корку под ногами. Наступит следующий год… потом еще один… Ему пришлось прислониться к вишне. Когда догоревшая сигарета обожгла ему пальцы, он очнулся и вернулся в дом. Заснула ли она? О чем она думает? Неужели об их дурацкой ссоре? Надо сию же минуту пойти сказать, чтобы она выбросила эту чепуху из головы.

Она попыталась что-то написать. Бумага то и дело выскальзывала у нее из-под руки. Она старалась изо всех сил, пытаясь дорисовать начатую палочку. Дюваль мягко побранил ее:

— Завтра у тебя впереди целый день… А ночью надо спать. Ты ведь устала… Да и я тоже. Сегодня нам пришлось слишком много поволноваться.

Он хотел забрать у нее бумагу. Но она так отчаянно закричала, что у него сжалось сердце.

— Ну, если ты так хочешь закончить, я не стану тебе мешать. Что это за буква? Может, И?.. Попробуй-ка еще раз, вот тут, рядышком. А я подержу бумагу… Буква Б?.. Или Д?.. Ага, я понял: это П. По-моему, совсем неплохо.

Рядом с П она вывела Р. Ее дыхание участилось. Рот свело судорогой. Дюваль понял, что она и не думала упражняться, а пытается сообщить ему нечто жизненно важное — возможно, открыть какую-то страшную тайну.

— ПР? Может, это имя человека, которого я знаю?

Она упорно продвигалась вперед по своему тернистому пути, преодолевая каждую букву, словно крутой подъем.

— П… ПРО… Что это, название, города, откуда ты приехала?

Она не слушала его. Следующая буква далась ей особенно тяжело. Это была буква С.

— ПРОС?.. ПРОС?.. Так ведь это «ПРОСТИ»! Я угадал?

Измученная, довольная, она выпустила карандаш из рук. Ее влажные глаза сияли, словно драгоценные камни. Дюваль опустился рядом с ней на колени, заключил ее в объятия:

— Прости! Любовь моя, это я должен просить у тебя прощения! Да я просто… Даже не знаю, что бы я делал… Клер, голубка моя! Правда, только что я чувствовал себя таким несчастным… Любой пустяк я принимаю близко к сердцу… Но теперь с этим покончено.

Он нежно поцеловал ее и прилег рядом, так, чтобы прижаться к ней всем телом.