Он закуривал сигарету и, расхаживая взад и вперед по комнате, повторял, словно вдалбливая урок тупой ученице. «Почему Вероника не возражала…» Резко повернувшись, возвращался к кровати:
— Почему она не возражала?
Фабьена лежала не шевелясь, точно мертвая.
— Почему она приезжала, словно обычная гостья? И только тогда, когда никто не мог обратить на нее внимания? Почему?.. Здесь мне одному не разобраться… Не то я такого напридумаю… всяких гадостей и глупостей… чего ты никогда не могла бы сделать. Только ответь — и я оставлю тебя в покое. Даю честное слово!.. Ты сняла этот дом — Вероника, безусловно, знала об этом. Этого ты тоже не можешь отрицать. Ты сняла его несколько месяцев назад. Вот в чем суть… Местные жители знают, твой муж живет в Каннах; у него тяжелая работа, и вот почему в один прекрасный день он может приехать сюда, чтобы отдохнуть от дел… Этим мужем был я. Вот что мне хотелось бы понять: почему вы с Вероникой надумали привезти меня сюда? И как вы собирались это сделать?
Фабьена уже не плакала. Иногда она немного бледнела. Или у нее слегка подергивался рот, как у больного, которому делают укол. Дюваль придвигал к ней столик, приносил бумагу и карандаш.
— Одного слова хватит, чтобы навести меня на след. Одно слово — ведь это пустяк. Зато потом нам сразу станет легче… Что могло бы заставить меня перебраться Амбуаз? Ума не приложу Допустим, мы с Вероникой не думали бы о разводе… Хотя, когда ты снимала дом, об этом еще не было и речи… Ладно. Я приехал бы сюда. Но ведь Вероника не могла испариться и уступить место тебе! Да и ты не могла же прийти и сказать мне: «Я — Вероника». Так что же вы задумали? Имей в виду, у меня ответ готов. Только я ничего не скажу… Ты первая… Прошу тебя, Фабьена! Не вынуждай меня изводить тебя так… Мне это противно! Я же вижу, что мучаю тебя. Постарайся понять, что у нас нет другого выхода. Даю тебе четверть часа.
С тяжелым сердцем он спускался вниз, подходил к ограде и сквозь прутья озирал окрестности. Потому что существовала еще одна загадка: кто-то ведь приходил к ним. Калитка не могла открыться сама по себе. Кто-то заходил в дом, видел Фабьену. Пусть даже это звучит глупо, выглядит полным абсурдом. Но именно с тех пор Фабьена стала оказывать ему сопротивление. Она вела себя так, потому что боялась. «Похоже, я сочиняю сказки, — подумал он. — Никто ей не угрожает… разве что я сам!» Он возвращался в комнату.
— Ну так что? Как вы думали это провернуть? Я вижу, ты что-то написала. Вот и умница… Ну и хватит… Ты что, ничего другого не придумала? Нет-нет, как раз не хватит. Я должен знать… Фабьена, горюшко ты мое! Ну ладно, пока довольно. Поверь, я не стал бы тебя терзать, если бы сам сумел во всем разобраться.