И опять он принимался шагать — от одной стены до другой, из одной комнаты в другую. Приходила мадам Депен.
— Как дела, голубки?
И весело принималась за хозяйство. Дюваль оставлял их с Фабьеной вдвоем, но внимательно прислушивался к малейшему шороху из своей комнаты. Он знал, что они кое-как, словно глухонемые, умудрялись-таки объясняться друг с другом. Иногда до него доносился хриплый голос Фабьены. Общаясь с мадам Депен, она старалась разнообразить эти отрывистые звуки, пыталась даже выговаривать слова; а он мучился ревностью, сжимая кулаки от злости. Он отдавал ей все, получая взамен лишь молчаливый отпор, Потому что стремился проникнуть в ее тайну, которая была и его тайной, так как непосредственно затрагивала его самого. Разве это справедливо? Иной раз ему приходило в голову, что он не прав; прошлое — это прошлое, и не пора ли подумать о будущем? Но что за будущее их ожидает? Ведь где-то там, за сценой, затаилась Тереза, в любой момент она может появиться снова; а главное — этот мужчина. Тот, что дергает за веревочки. Чарли! Дюваль был почти уверен, что тут он угадал правильно.
Мадам Депен собиралась уходить.
— Курица будет готова через полчаса. Смотрите не забудьте про нее. Не сожгите, как в прошлый раз.
Да он плевать хотел на курицу! Он размышлял, можно ли доверять служанке, не является ли она посредницей между Фабьеной и… И кем? Чарли, тот, несомненно, в свое время сыграл роль в этом деле — но как сейчас он смог бы разыскать Фабьену? Дюваль боялся выходить из дому. Бакалейные товары, мясо и рыбу он заказывал по телефону. И каждый вечер проверял в доме все ходы и выходы, осматривал подвал и чердак. Однажды, вспомнив о ружьях, стоящих в прихожей, он вынул их из стойки и тщательно проверил каждое из них. Они были тщательно смазаны и, судя по всему, вполне исправны. Под ними в выдвижном ящике хранились коробки с патронами. Переломить стволы и зарядить ружья оказалось совсем несложно. Вставив патроны в гнезда, Дюваль сухо щелкнул затвором. Если возле дома мелькнет подозрительная тень, он выстрелит в воздух, чтобы показать, что сумеет постоять за себя и никому не позволит отнять у него Фабьену. Он поставил ружья на место. Вот до чего его довели! Он все больше и больше терял голову. И день ото дня становился несчастнее.
— Фабьена… я знаю, что вы с ней задумали. Я скажу тебе сам, раз ты отказываешься признаться… Вы хотели заполучить мое состояние… Послушай, Фабьена, это же ясно как Божий день… Тут не надо быть семи пядей во лбу. Муж Вероники часто ездил в Америку. Насколько я знаю, он там торговал лошадьми… что-то в этом роде. Ну, а мой отец владел крупным транспортным предприятием. Лошади… Перевозки. Ну?! Поняла, где здесь собака зарыта?