Вроде бы временно, под влиянием обстоятельств. Павлуше требовалась помощь с дипломом, Ефим Борисович, по весеннему обыкновению, разболелся, а Тата сидела по уши в работе: Стэн просил приехать в Америку с уже готовым черновиком альбома. Ей и самой не хотелось задерживаться там надолго, визит планировался молниеносный и эффективный — блиц-криг. Разобраться с делами и назад, чтобы, упаси бог, не потянуло остаться. Для нее угроза всегда более чем вероятная — даже если бы не звонок Майка.
А он ей звонил.
Точнее, сначала написал: «Can we talk? Please? It's important. Mike».[14]
Увидев в электронной почте его имя, Тата содрогнулась и хрипло ахнула; ладонь сама собой взлетела ко рту. Смешно, до чего непрочны оказались выстроенные ею барьеры. Она, разумеется, помнила, что «эта собака» толком не пыталась ее вернуть: пара звонков и писем после ее стремительного побега — и адью, словно их никогда ничего не связывало! Она вымарала Майка из памяти и выкорчевала из сердца, но… одно его имя, ливень эмоций, и сорняки чувств проросли заново, да так буйно, что не замечать их сразу стало глупо — и бесполезно.
Она долго не решалась открыть письмо, а прочитав, обиделась: год не общались, и нате — два слова! Почему он уверен, что она откликнется? Тата, негодуя, бросилась от компьютера, пометалась по квартире, но минут через десять вернулась, точно притянутая магнитом, села к экрану и с удивлением пронаблюдала, как ее вышедшие из-под контроля руки набрали короткий текст: «If you must. T.»[15].
Кратко, холодно, сухо, да-да-да — и все равно до неприличия бесхарактерно. Тата мгновенно начала умирать от стыда. Вот если бы она не ответила, а Майк тем не менее позвонил, другое дело, а так….
К счастью, «текст слов», зазвучавший в трубке, пролился целебным бальзамом на ее израненное самолюбие. Майк говорил, говорил — очень пылко, очень прочувствованно. Им было хорошо вместе, они созданы друг для друга. Он тяжело переживал ее уход, долго обдумывал свои ошибки. Анализировал, почему ничего не получилось — и что можно исправить. Ведь можно? Ведь еще есть шанс? Мне без тебя плохо.
«Видно, белобрысая килька совсем никуда», — мысленно усмехнулась новая неромантическая Тата, но вслух сурово и неприступно ответила:
— Не знаю, не знаю. Сомневаюсь.
И, секунду подумав, что бы такое прибавить для вескости, изрекла:
— Слишком много воды утекло.
Она успела узнать, что в штампованных ситуациях с мужчинами лучше и объясняться штампами — скорее доходит. И разночтений не возникает. А то ведь, знаете, женщины с Венеры, а мужчины с Марса. Хрен друг друга поймешь.