Китайская пытка.
Глупо, пошло, скучно. Но никчемные мысли как мухи, гони — не гони. Тата утешалась тем, что Лео уже поплатилась за свои деяния — и поплатится еще, непременно. Так, по крайней мере, уверяла Сашка, прибавляя:
— Нет, я, конечно, зла никому не желаю, но с магией шутки плохи.
Ох, до чего верно. Тата невольно холодела от страха.
Саня продолжала кипятиться:
— Думать надо, прежде чем соваться куда не просят! Чего она теперь хочет? Счастья? За какие заслуги? Сначала мы чужих мужей из дома уводим, амулеты заказываем, а потом нам чужих уберите, своего вынь да положь…
«Чужие мужья, заметим, тоже хороши», — думала, но не высказывала вслух Тата. Боялась Сани. Из-за романа с «учеником дьявола», — такое прозвище получил ее молодой человек, — Александра, вместо того чтобы разнежиться и размякнуть, сделалась ужасно воинственна. Причем конфликты, по сути, возникали внутри нее же самой из-за несовпадения постулатов человеческой и колдовской морали. Так или иначе, проще стало выслушать Александру и сделать вид, будто согласился, чем отстоять свою точку зрения.
Да и кому интересна моя расплывчатая точка зрения, считала Тата. Вот у Сашки — твердые убеждения, и это замечательно. Каждому свое.
Однако, наслушавшись про амулетные возмездия, она почему-то очень жалела бедную Лео. Сама бы ее с наслаждением с кашей съела — а готова оправдывать, защищать. Потому что ей ли, Тате, не знать: ведьмами мы становимся от горя и бедствий. Those to whom evil is done, do evil in return[16] — спрашивается, откуда это? Чертов склероз.
Тата вспомнила самую любимую свою цитату и тихо засмеялась.
— Ты чего? — встрепенулся Иван.
— Так, ерунда.
— А все-таки?
— Говорю, ерунда, дольше объяснять.
Фраза из Аксенова, специально заученная в юности, звучала так: «Откуда цитата? Мозг забит цитатами. Больше ничего не буду читать, надо учиться мыслить самостоятельно».
И правда, пора.
Тата на личном опыте убедилась, как легко начать «делать зло в ответ», зло неосознанное, бездумное, инстинктивное — и оттого еще более разрушительное. И совсем просто, когда тебе плохо, поверить в спасительную силу магии. От сильной боли нужно лекарство. Его и искала Лео… Что же до чужих мужей… Разве адюльтер настолько неслыханная вещь в наше время и в нашем обществе? Тата сама согласилась на роман с женатым Протопоповым. Она тонула, искала соломинку, вот и разрешила себе поверить в его любовь, в желание ее спасти.
Моралисты несомненно скажут: не поверила, а пыталась наладить жизнь любой ценой. В чем-то верно: ей не было дела до чужой жены, и она не слишком благородно, точнее, вовсе неблагородно закрыла глаза на ее существование. Но для Протопопова жена была очень даже своя — а он тоже преспокойно забыл о ней! Словно сунул на чердак, к ненужным вещам. И извлек лишь когда потребовались подпорки для его разрушающегося мирка.