- За мной бегом марш! – раздалась команда в наушниках, обрывая раздражённые мысли. Павел вздохнул. « Что-то я совсем ворчуном стал, - опять подумал он, - зря кофе на ночь пил, надо было смётаны надудеться». Александр бросился вперёд, за ним, словно волчья стая, след в след, подразделение чистильщиков. Топая, как перепуганные слоны, помчались курсанты-стажёры. Павел хмыкнул; чему балбесов в военном институте учили? Наверно, бальным танцам.
… он сделал несколько шагов, как нёбо вспыхнуло ослепляющим огнём, земля содрогнулась, воздух скрутился жгутом, взвыли, засвистели и заревели неведомые голоса. Мгновенно сработали фильтры защиты - забрало почернело, отсекая всё излучения, погасли всё звуки. Земля задёргалась в конвульсиях, словно живое существо, пробитое электрическим разрядом. Павел взмахнул руками, инстинктивно пытаясь удержаться на ногах – куда там! Шмякнулся на землю, словно жаба на песок, как будто из-под него ковёр выдернули. В незащищённое бронёй тело впились сотни маленьких острых камешков, лицом ударился, как если бы с разбега шарахнулся головой в бетонную плиту. Забрало из бронестёкла хрустнуло бутылочными осколками, искры сыпанули из глаз, так что тьма озарилась неземным светом. Что-то тяжёлое, жёсткое и влажное навалилось на спину, потом ещё и ещё… Чувствуя, что задыхается от давящей на грудь тяжести, кое-как приподнялся на локтях, упёрся головой, сгруппировался. Стало легче дышать, но осколки бронестёкла стали резать лицо. Ещё немного и захлебнётся собственной кровью. Попытался пошевелиться, но сверху словно кувалдой долбят. Мышцы отказываются повиноваться. « Я не хочу быть раздавленным, не-ет» !!! – взметнулась мысль, переходя в дикий крик…
Земля содрогнулась в последний раз и застыла в мёртвой неподвижности. И сразу наступило облегчение, словно великанская рука смахнула тяжесть со спины. Грудь ходуном заходила, прогоняя через лёгкие воздух, но весь кислород уже сгорел, облегчения не наступило. Спазма сдавила горло, лёгкие вот-вот взорвутся, требуя свежего воздуха. Уже впадая в чёрную бездну беспамятства, Павел инстинктивно рванулся вверх, где уже не давит непомерная тяжесть. От усилия тьма в глазах сменилась кровавой завесой, поясницу прострелило болью, словно раскалённый до бела гвоздь воткнули в позвоночник.
… тёплый, пыльный, с привкусом сгоревшего металла воздух затопил рваные лёгкие. Жизнь, что уже шагнула за предел бренного тела, упала обратно, затопила болью всё члены и душа вернулась на своё место, возвращая способность мыслить …
Стоя на коленях – встать нет сил, что-то сдавило с боков тисками – слепой и глухой, Павел дрожащими руками содрал искорёженный шлем, не чувствуя, что вместе с ним отрывает куски кожи. « Если оглох, наплевать … вообще-то хреново, но переживу, а вот слепоту… твою мать, надо открыть глаза»! – подумал он. Осторожно, словно опасаясь увидеть что-то необыкновенно страшное, разлепил веки. Ничего, только тьма изменила оттенок, красненького добавилось. А ещё почувствовал, что мешает что-то, будто мусор прилип к лицу. « Мусор? … бл…, стекло, мать его! Вся морда… как дикобраза в жопу поцеловал» … хорошо, хоть догадался перёд рейдом обрезать пальцы на перчатках. Теперь чувствительными подушечками нащупывает холодное стекло, тянет. Кровища льётся, аж глаза слипаются, нос забит сгустками…