Чертыхаясь и матерясь, сдирает штаны и долго выгребает грязь, ножом срезает полтора десятка пиявок, что успели присосаться к животу, груди и плечам. Сколько их осталось на спине, старался не думать. Весь в работе, не заметил, как выглянуло солнышко. Только когда пот хлынул ручьями, смывая остатки грязи и дезинфицируя раны, заметил Божий глаз. Подставил лицо горячим лучам. Голова моментально высохла, макушка покрылась твёрдой коркой, из которой торчат жёсткие иглы слипшихся волос.Когда усталость немного отступила, начало клонить в сон, осторожно, чтобы не порвать тонкий слой дёрна, становится на колени. От увиденного радостно забилось сердце, настроение поднялось до небес. Оказывается, он почти дошёл до края болота. Хоть и собрал штанами полтонны грязи, но зато сухой берёг почти рядом, каких-то двести или триста шагов. К тому же жидкая дрянь, по которой он полз до сих пор, кончилась, впереди расстилается сплошной травяной ковёр. Это не земля, это дёрн, под которым все та же трясина, но по ней уже можно осторожно идти. Или ползти на четвереньках, словно тигр, высматривающий добычу. « Ага, тигр, охотящийся на улиток, - раздражённо подумал Павел, - голова чугунная, руки ноги дрожат, в животе, как помоев наелся, грязь из ушей выплёскивается. Как бы жабы не напали, забьют насмерть»! От постоянной вони, запаха гнили и сероводорода обоняние притупилось, но слабый запах уксуса все-таки почуял. « Откуда здесь уксус? Что за чепуха»? – вяло удивился он. Прямо над ухом раздаётся шипение, мелькает тень. Павел оборачивается, словно ужаленный, вскакивает на ноги.
На расстоянии вытянутой руки из мутной воды торчит телеграфный столб, так вначале показалось. Поверхность блестит капельками воды, слегка покачивается. Павел поднимает взгляд. Столб становится немного тоньше, на высоте трёх метров заканчивается огромной треугольной головой. Два глаза, размером с блюдца, не мигая смотрят на него. Продолговатые, сужающиеся кверху и книзу зрачки блестят ярко-жёлтым светом. По краям пасти величиной с чемодан торчат щербатые зубы, словно ладони не до конца проглоченных людей. Чёрный раздвоённый язык толщиной с руку стремительно выскакивает, едва не касаясь лица мокрыми кончиками, исчезает в безгубом рту. Змей явно хочет закусить, но ещё не разобрал, кто перёд ним – добыча или просто вкусно пахнущий комок грязи.
Не дожидаясь, пока мыслительный процесс в змеиной башке подойдёт к концу, Павел бросается прочь. Ноги сначала сгибаются, потом со всей силы распрямляются и тело стремительно летит вперёд. Руки вытянуты, как у ныряльщика, ноги вместе. Плашмя, иначе нельзя, падает на тонкий травяной ковёр, грязь и вода веером разлетаются во все стороны. От такого удара всем телом можно потерять сознание от боли, это все равно, что плашмя шмякнуться на пол, но сейчас не до нежностей. Павел бешено работает руками, но трава пополам с грязью не вода. Движется слишком медленно и силы тают пугающе быстро. Поворачивается на бок и начинает просто катиться по дёрну. Вот так кувыркаться и не потерять ориентирование невозможно. Очень скоро Павел почувствовал, что начинает кружиться по кругу. На мгновение замирает, поднимает голову. Так и есть, укатился куда-то в сторону, прямо перед глазами кусты, берега не видать. Змея не видно тоже, но Павел знал, что эти твари умеют очень быстро передвигаться под слоем травы, совершенно незаметно для окружающих, а потом внезапно нападать. Встаёт в полный рост, под ногами предостерегающе дрожит дёрн. До спасительного берега недалёко, все-таки инстинктивно катился в правильном направлении. Прямо от ног начинается прерывистая дорожка чахлых кустиков. Извилисто тянется до самого берега. Между веток предательски блестят «окна» - на вид обычные лужи, на самом деле бездонные колодцы. Под тонким слоем воды жидкий торф, уходящий вглубь Бог знает на сколько. По кустам можно идти очень осторожно, а лучше ползти, но в его положении это роскошь. За спиной слышится шуршание, раздаётся чавк и громкое шипение. Павел бросается вперёд, прыгая по кустам, словно кенгуру. Но проклятый змей не отстаёт, тварь рядом, вот-вот догонит и тогда конец – вырваться из удушающих объятий змея невозможно. Он раздавит грудную клетку прежде, чём успеешь ударить ножом. Да и что такой громадине нож?