Рыцарь Конрад стоял неподвижно будто окаменелый, не в силах произнести ни слова. Наконец, овладев собой, он сказал:
— Что до испытания огнём, с целью наложить печать правды на твои слова, то я и без того верю и чувствую, что всё было так, как ты рассказала. Спрячь поглубже в своём сердце эту ужасную правду и не выдавай её ни одному человеку, даже попу на исповеди. Я куплю для тебя индульгенцию у аугсбургского епископа, чтобы этот грех не засчитывался тебе ни на этом, ни на том свете. Сейчас, не подавая виду, что мне всё известно, я войду к этой змее, а ты притаись и наблюдай. Как только я начну обнимать и утешать её, незаметно вытащи из-под кровати коробку с косточками и потихоньку передай её мне.
Со слегка омрачённым лицом и опечаленным взором, но твёрдой и мужественной походкой, граф вошёл в покои супруги. Она встретила его молча, невинным взглядом очень грустных глаз. Её лицо, подобное ангельскому лику, и этот взгляд погасили вспыхнувшие было в сердце рыцаря ярость и гнев; дух мести сменился состраданием и сожалением. Конрад нежно прижал несчастную женщину к груди, и она залилась неудержимыми слезами. Он ласково утешал её, торопясь поскорее покинуть ужасное место. Няня между тем сделала всё, что ей было приказано, и незаметно передала графу страшную коробку с костями. Теперь ему предстояло решить, что делать с мнимой колдуньей. После долгой душевной борьбы, он наконец придумал способ, как избавиться от неё.
Граф сел на коня и поехал в Аугсбург, предварительно приказав дворецкому:
— Когда на девятый день госпожа, выйдя из своих покоев, захочет принять баню, заприте за ней снаружи дверь на засов и раздуйте огонь так, чтобы она задохнулась от жары и умерла.
Дворецкий выслушал приказ с большим сожалением, ибо все слуги знали графиню Матильду как ласковую и добрую хозяйку, но возражать рыцарю не посмел.
На девятый день графиня приказала истопить баню. Она надеялась, что её супруг недолго пробудет в Аугсбурге и хотела к его возвращению уничтожить все следы послеродового периода. Когда Матильда вошла в баню, воздух дрожал от сильной жары. Она сделала шаг назад, но сильная рука втолкнула её обратно. Тотчас же дверь снаружи захлопнулась, и кто-то запер её снаружи на засов. Напрасно она звала на помощь, — никто не слышал её.
Огонь в печи разожгли так, что она раскалилась докрасна. Графиня догадалась, в чём дело, и приготовилась умереть. Только постыдное подозрение, тяготевшее над ней, мучило её душу больше, чем позорная смерть. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Матильда вытащила из волос серебряную шпильку и написала на белой стене слова: «Прощай, Конрад! Я готова умереть по твоему приказу, но я невиновна!» Силы покинули её, она упала на скамью, и началась предсмертная агония.