— Теперь я могу идти?
— Еще одно, дорогой, — сладким голосом пропела графиня. Подобный тон и сопровождавший его взгляд были самой опасной ее тактикой. — Ты намерен после свадьбы держать своих… как ты их называешь?.. Я воздержусь от грубых выражений.
— Любовниц? — подсказал Кинг. — Никогда не думал, что ты будешь ходить вокруг да около и стесняться в словах, мама. Говори начистоту.
Правду сказать, выйдя в отставку, он не вернулся к прежней бурной жизни. Большинство его давних подружек теперь имели постоянных возлюбленных или исчезли из города. Однако все еще оставалась одна…
— Ну, оставишь? — напомнила мать, возвращая его к реальности.
— Вероятно, — коротко ответил он. Почему бы не шокировать матушку?
Мать кивнула, стукнув по ковру тростью.
— Что, и никаких нотаций? Никакого допроса?
— Нет. — К его удивлению, в голосе графини было не больше эмоций, чем когда она делала заказ зеленщику. — Ты сказал мне все, что я хотела знать.
Ларк не вышла к завтраку, но ее и не ждали. Графиня велела отнести ей поднос и запечатанное официальное письмо с приглашением явиться в гостиную и указанием маршрута. Чтобы приготовиться к аудиенции, потребовалось немало времени и помощь Агнес, поскольку руки Ларк вдруг стали неловкими, особенно когда дело дошло до укладки волос, которые снова стали белокурыми. Агнес расчесала короткие непокорные завитки на затылке и подхватила их лентой в тон синему муслиновому платью, которое Ларк решила надеть для предстоящего серьезного разговора. Платье было по моде низко открыто, но дополнено скромной белоснежной сорочкой из органди, собранной у горла свободными складками. Ларк благодарила Бога, что у хозяйки магазина на Бонд-стрит хватило здравого смысла добавить в ее гардероб несколько подобных вещиц. Для торжественного ужина они не годятся, но сейчас, после того зрелища, которое она являла собой вчера, весьма уместны. По крайней мере, графиня не сочтет ее невоспитанной или, хуже того, вертихвосткой, а не леди.
Ларк решила не упоминать о вчерашней встрече. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Она достаточно умна и прекрасно понимала, что многословные извинения и объяснения только ухудшат дело. Сегодня новый день, с новыми возможностями, и Ларк была настроена без проволочек изменить мнение о себе.
— Вот! То, что надо! — Агнес, добавив последние штрихи, любовалась своим шедевром. — С этими непокорными завитками ничего не поделаешь, но вам это идет.
— О, Агнес, — бормотала Ларк, обращаясь к отражению в зеркале. — Боже мой! Я выгляжу… выгляжу…