— Вы будете в Коннектикуте в этот уик-энд? — спросила она.
— Да.
— Хорошо. Корбетт уезжает в Даллас, так почему бы вам не навестить меня в нашем доме в Литчфилде, скажем, в час дня в воскресенье? Можете приехать?
— Конечно, — ответила я. — Но вы уверены, что не хотите подождать с неделю, пока у меня будет материал, который вы бы прочитали?
— Абсолютно уверена.
— Прекрасно, — сказала я, делая отметку в календаре.
— Так вы не хотите воспользоваться нашим техническим оборудованием? — спросила Верити.
— Пока нет нужды, — ответила я.
Наступила пауза. В трубке послышалось шуршание бумаги. Я представила себе, что Верити, как и большинство редакторов, просматривает почту или сообщения, пока разговаривает со мной.
— Вы так и не сказали мне, как провели вечер со Спенсером, — сказала она.
О Господи, этого я никак не ожидала.
— Очень мило. Пьеса была хорошей, а он — ну, вы и сами знаете — заговорит любого. Я прекрасно провела время.
— Вы встречались с ним снова?
Я не знала, была ли у нее возможность поговорить со Спенсером и что он сказал ей, если они уже виделись. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы люди лезли в мои дела, особенно те, на кого я работаю. Однако что-нибудь ответить надо, поэтому я сказала:
— Гм, да. Виделись с ним накоротке. (Много раз — и все накоротке.)
— Чудесно, — весело откликнулась она. — Это не мое дело, конечно, но я любопытна. А как у вас дела с Дагом?
— У нас нет друг перед другом никаких обязательств.
— Ах так, — сказала она тоном, который навел меня на мысль о том, что за мной кто-то подглядывает в замочную скважину.
Я не знала, о чем говорить дальше, и, похоже, она тоже ничего не успела придумать, поэтому мы в нерешительности замолчали. Затем она сказала:
— Спенсер — хороший человек. Он очень умный. Может, из этого что-нибудь выйдет, как вы считаете?
Я все еще не знала, что ответить, возможно, за исключением: «Оставьте меня в покое, с меня хватит».
Но Верити ответ не требовался. Мы договорились, что встретимся в ее доме в воскресенье. Когда я повесила трубку, мне надо было торопиться на встречу с Майклом Кохраном.
Я вошла в ресторан и сразу его увидела. Высокий плотный мужчина, вроде бы далеко за пятьдесят. Потом вспомнила, что этого не может быть: он одного возраста с Касси, а ей пятьдесят. Красив, немного грузен. Его рукопожатие твердое, улыбка приветливая, карие глаза добрые. Однако на лице сохранились следы пьянства: красные жилки на носу и обвислые щеки. И все же он привлекателен, его обаяние проявилось, когда он заговорил. Через две минуты я увидела перед собой остроумного, харизматичного человека, лидера по натуре, прирожденного учителя.