Жрицы остановились у края ямы. Зимегана, обратилась к находившемуся в зените солнцу, вскинула руки и заговорила. Многие из слов жрицы казались окружающим чужими, но это был язык их далеких предков, ныне изменившийся, отчасти забытый и доступный только посвященным, да еще, может быть, самому светилу. Голос ее менялся и каждый миг: вибрировал, срывался на визг, затихал, превращался в усыпляющий шепот, напоминающий шипение змеи, и внезапно перерастал в громкий пугающий крик. Все это повторялось снова и снова, пока жрица, вскрикнув в очередной раз, обессиленная, не упала на колени. Аорсы последовали ее примеру, преклонили колени пред Великим Светилом, дающим жизнь. Только Газная, держащая частицу священного огня, осталась стоять. Зимегана коснулась земли губами и вновь устремила взор ввысь. Три раза прикладывала она руки к груди, а затем вскидывала их вверх, славя отца – Небо, мать – землю и солнце – Дарителя Священного Огня. Аорсы не замедлили повторить ее движения. Вновь поцеловав землю, жрица поднялась, посмотрела на помощницу. Подчиняясь взгляду Зимеганы Газная протянула чашу с углями. Зимегана, растопырила пальцы, махнула над ней руками. Угли, к тому времени едва тлевшие, вспыхнули голубым огнем. Жрица протянула к нему ладони, прикрыла глаза и зашептала ведомые ей одной слова.
Дно погребальной ямы закидали сухими ветками и жердями, в двух шагах от края поставили большой котел с водой, под низ подсунули хворост, обложили костями. Они дольше горели и давали больше жара.
Жрица содрогнулась всем телом, открыла глаза, убрала ладони от пламени, громко произнесла:
– Пора принести жертву.
Два молодых сармата подвели к жрице белого, с закрученными рогами барана – символ небесного блага, связали ноги, повалили на землю. К ним подошла старуха Пунгара с золотой чашей. Зимегана вынула из ножен жертвенный кинжал. Белая шерсть на шее животного обагрилась кровью. Старуха подставила чашу к бившей из горла струе, наполнила, передала жрице. Зимегана обернулась к Газнае, свободной рукой зачерпнула горсть углей, бросила их на дно ямы. Ветки вспыхнули, занялись жерди. Следующая горсть разожгла хворост под котлом. Обычай соблюден. Зимегана полила жертвенной кровью угли в бронзовой чаше. Пламя потухло. Молодые аорсы приступили к жертве, содрав с барана шкуру, они разделали тушу, куски покидали в котел.
Священный очищающий огонь торопливо сделал свое дело, оставив в могиле лишь остывшие угли. Дно погребения посыпали мелом, на кошомной подстилке опустили тело Туракарта. У левой ноги положили длинный меч, у правой акинак и кинжал с прямым перекрестьем и кольцевидным навершием на рукояти. Прославленный воин и единоборец Туракарт с малых лет любил мечи, их он забирал с собой в небытие. Копье, лук и колчан со стрелами для войны и охоты легли рядом, у правой руки. Туда же, по обычаю, поместили разрубленное на куски бронзовое зеркало Туракарта, а также все, что могло понадобиться сыну вождя в иной жизни: оселок, кремень, огниво, серебряную чашу, медный ковш, кувшин с питьем. Вынув из котла переднюю ногу барана, Евнон положил ее в широкую глиняную миску, отдал Умабию: