Процессия остановилось у дома Цецилиев. Трехэтажное здание из белого мрамора, с колоннами в коринфском стиле, больше напоминало дворец. Нубийцы осторожно опустили паланкин. Сервий, тяжело поднял с кресла грузное тело, отодвинул занавес и нехотя ступил на мостовую под палящие лучи солнца. Поправляя складки на тоге с пурпурной каймой, надетой поверх латиклавы, он быстро проследовал к дверям дома, услужливо открытым подобострастным привратником. Скрывшись от зноя, Сервий облегченно вздохнул. Смуглолицый, с крючковатым носом пожилой египтянин, слуга и смотритель дома Цицилиев, доложил:
– Господин, тебя ожидает посланник боспорского царя, – я не смог отказать столь высокому гостю.
– Посланник боспорского царя? – Брови изумленного Сервия поползли вверх.
– Да, господин.
– Где он?
– В атриуме.
Сервий с озабоченным видом направился в закрытый внутренний двор дома. Лукерция, сжигаемая любопытством, с молчаливого согласия мужа последовала за ним.
Гость, одетый в зеленую хламиду, отороченную полоской желтой ткани, стоял спиной к вошедшим в атриум Сервию и Лукерции. По всей видимости, незнакомец погрузился созерцание чистого голубого неба, что отражалось в воде имплювия, или любовался своим ликом, подобно прекрасному юноше Нарциссу, сыну греческого речного бога Кефисса. Желая привлечь внимание посетителя, Сервий произнес:
– Прошу меня простить, но хотелось бы узнать, кого я имею честь принимать в своем доме?
Незваный гость резко обернулся. Сервий, не ожидая увидеть того, кто предстал перед его глазами, отшатнулся. На пухлом лице одновременно отразились удивление, испуг и отвращение. Лукерция, узнав в госте Харитона, прикрыла ладонью рот, пытаясь приглушить невольно вырвавшийся возглас. Лицо бывшего любовника, когда-то вызывавшего в ней пылкие чувства, было обезображено шрамом и казалось ужасным. Не в силах видеть этого уродства, она отвела глаза. Сервий в отличие от супруги взгляда не отвел. Он тоже узнал бывшего раба, которому в свое время доверял и, заметив его ученость, поручил воспитание единственного сына. Но подлый слуга не оправдал доверия и посмел покуситься на честь его супруги. Лишь благодаря ее заступничеству он остался жить. Вина Харитона осталась недоказанной, и все же Сервий счел за благо отправить его к брату Публию, от которого неблагодарный раб осмелился бежать. В голове Сервия промелькнуло: «Уж не явился ли он, чтобы отомстить мне?» Пятясь, он на всякий случай отошел на безопасное расстояние. Вслух, скрывая страх, произнес:
– Ты?! Как ты, жалкий раб, посмел переступить порог моего дома! По римскому праву и моему повелению за побег от своего господина тебя распнут на кресте. – Обернувшись к жене, добавил: – Лукерция, скажи Амернапу, пусть позовет телохранителей!