Я спустился на пару шагов с тропы, чтобы попытаться все-таки отыскать Маршалла. Я поступил, конечно, глупо, но я думал, что удар, который я нанес Шляйхеру, успокоит его надолго. Но внезапно я снова услышал за своей спиной какой-то шум. Обернувшись, я увидел Шляйхера, пытавшегося встать на ноги, и если у меня раньше и оставались какие-то сомнения, то сейчас они исчезли — этот человек был совершенно и безнадежно сумасшедшим. Он уставился на меня глазами не человека, а зверя — для многих зверей было бы оскорбительным такое сравнение. Я двинулся к нему, двинулся безжалостно, готовый ко всему.
Я был достаточно осторожен, чтобы не подпустить его слишком близко к себе. Руки у меня были длиннее, и когда он приблизился, я стал наносить ему удар за ударом. Я почувствовал, как под моим кулаком сломался его нос. Кровь хлынула оттуда и из пореза под глазом. Как только мне удалось буквально перевернуть его вверх тормашками, я уже собирался усесться на него, но он снова поднялся, рыча, как волк-людоед. Наконец, бросившись на меня с блокировкой как в регби, он сбил меня с ног, и мы вместе упали на землю. Но тут ему не повезло. Мне кажется, я уже упоминал, что мой вес достаточно велик, и я, падая, обрушился всем весом ему на живот, полностью подняв под себя. Он боролся до последнего вздоха, и у меня со своей стороны не было к нему никакой пощады. В такой ситуации не следует соблюдать боксерские правила маркиза Куинсберри. Он действительно отбивался коленями, прижав обе руки к своему брюшку, с хрипом в горле. Но, как раз когда он стал на колени, хотя это и могло быть позой мольбы, я наклонился и нокаутировал его снова. На сей раз я знал, что он не поднимется.
Через минуту я с большим облегчением увидел Маршалла, бегущего по тропе. Он проклинал самого себя за свою неловкость, которая на самом деле могла бы привести к куда более печальным последствиям. Однако, хорошо все, что хорошо кончается, как говорил Шекспир, и теперь наша работа была сделана. Продолжая бдительно следить за лежавшим на земле Шляйхером, Маршалл принялся за мои раны. Мы оба не были уверены в последствиях этого ужасного укуса на моей шее. Мы знали, что укус бешеной собаки опасен, а опасен ли укус сумасшедшего человека? Мы решили, что прямо сейчас оттащим Шляйхера в деревню, где можно будет тщательно обработать мои раны.
Когда мы попытались поднять его, я почувствовал, что у меня осталось совсем мало сил. Было ли это боязнью последствий укусов, или сама борьба отняла у меня больше усилий, чем я рассчитывал — и я должен сказать, что это приключение отнюдь не было приятным, особенно, когда я понял, что Шляйхер — безумец — но, когда я поднял свою жертву со своей стороны, у меня едва хватило силы, чтобы удержать его. Но Маршалл был человеком тренированным и в наилучшей форме, потому он схватил Шляйхера нельсоновским захватом и легко потащил его, закинув, как пожарный, на плечо. Мы не пытались привести его в сознание, для наших целей было лучше, чтобы он продолжал пребывать в бессознательном состоянии.