Я пролежал в лесу до рассвета, потом храбро двинулся в сторону Ланса. Почему я должен прятаться? Разве немецкий солдат не имеет права ходить в своем собственном тылу? У Мерикура меня задержал военный полицейский. Я показал ему свои бумаги и рассказал ему свою историю о том, как я сел не на тот поезд. Его это вполне удовлетворило, и он разрешил мне идти дальше. Около полудня я добрался до Ланса. Первым делом мне нужно было найти место, где я мог бы пристроиться на день-два. Мой отпуск еще не закончился (на самом деле у меня было несколько подборок увольнительных документов с разными датами), потому у меня было достаточно времени, чтобы осмотреться вокруг и проанализировать возможности совершения диверсии.
У меня были адреса трех гражданских лиц, которые действовали в Лансе в качестве английских или французских агентов. Но я не рискнул обратиться к ним, потому что одно неосторожное слово могло бы разрушить все мои планы. Во всяком случае, я не был так абсолютно уверен в этих агентах, как некоторые из наших штабных офицеров. Однако я спокойно отправился пешком по этим адресам и взглянул на эти три дома. И когда я увидел, что один из них — маленький кабачок, где сидят и пьют восемь или десять немецких солдат, я, не колеблясь, вошел вовнутрь. Но даже там я не подал никакого намека, касающегося моей личности или моего задания. Все, что я сделал — спросил полную пожилую даму за стойкой бара, не может ли она посоветовать мне место для ночлега. Я подчеркнул, что мое увольнение еще не закончилось, а кому хочется возвращаться в траншеи на день раньше положенного срока? Мне нужно место, сказал я, где я мог бы отдохнуть в тишине. Я подчеркнул, что мне нужно именно тихое, спокойное место. Я шепнул ей, что не хочу, чтобы военная полиция узнала, что я остановился в Лансе. В противном случае они станут задавать мне много лишних вопросов — хотя у меня и есть вполне удовлетворительное объяснение. Она тут же сказала, что есть прекрасное место, где я мог бы устроиться. Девушка, живущая в этом доме — ее отец был железнодорожником — ненавидела военную полицию не меньше меня, потому что ей пришлось не один раз терпеть их приставания. Пожилая женщина сказала, что есть еще один дом, где я мог бы остановиться. В том доме есть две девушки, красивые девушки, и если бы я захотел — она вполне красноречиво подмигнула мне. Но в тот момент, когда она сказала слово ”железнодорожник”, мой мозг лихорадочно заработал. Очевидно, это было именно то место, которое мне требовалось.
Я кивнул в знак прощания солдатам, с которыми выпивал, и отправился в поисках ночлега. Мужчина был дома и ужинал. Он рассказал мне, что работает в ночную смену и как раз собирается идти на работу. Его жена болела и лежала в постели, потому всем занималась его дочь. Это была типичная девушка из рабочего предместья, не особенно красивая, но крепкая, высокая и очень активная. Ее звали Сюзанной, и она оказалась очень хорошим моим другом.