Увы, здесь это не удалось так легко. Она тут же прекратила рыдания, схватила меня за руку и воскликнула: — Ну, пошли! Пошли! Смотри, я принесла его сюда!
Она втянула меня через дверь в отделение кабинки, предназначенное для переодевания женщин. Там, к моему изумлению, я увидел местный вариант детской коляски, в которой отдыхал крепкий младенец, я думаю (хотя я неопытен в таких делах), приблизительно годовалый! Взяв меня за руку, Ханси гордо подвела меня к детской коляске. Ребенок спал. Она попыталась разбудить его, но я мягко остановил ее.
— Нет, нет, пусть спит! — прошептал я. Я был ей очень благодарен, что в своей фразе она дала мне признак пола ребенка; иначе я, возможно, сделал бы непростительную ошибку.
После того, как я с удивлением посмотрел на младенца, и назвал его всеми ласковыми именами, подходящими к такому случаю, мы снова ушли в соседнюю комнату, и любовная сцена продолжилась. Эта девочка, конечно, без памяти любила Адольфа, я подумал. Но он точно был настоящей темной лошадью, поскольку она лепетала про множество вещей, которые он говорил ей — используя фразы, которые я и представить не мог, исходящими из его уст. Но влюбленный мужчина может порой произносить такие слова, которые заставили бы его краснеть в любом другом случае.
— Ты же помнишь ту июльскую ночь? — спросила она. — Когда ты уже знал, что война близко? Как мы сидели там под горой у водопада, и как ты говорил мне, что любишь меня?
— Конечно, я помню, — прошептал я, крепко ее обнимая. — Неужели ты думаешь, что я смогу это забыть?
— О, это было так странно, — продолжала она. — Ведь ты всегда был таким тихим и сдержанным. Было так необычно слушать, с какой любовью и страстью ты тогда говорил. Да, я была удивлена.
И я был удивлен! Я никогда не подозревал, что Адольф способен на что-то подобное.
— Я любил тебя уже задолго до этого, — возразил я, — но боялся сказать об этом. Ты казалась мне такой красивой, а я, как ты сказала, был таким стеснительным.
— О, но почему ты должен был быть таким стеснительным? — проворковала она. — Ты человек благородного происхождения, а я служанка! Ох, как много горя принесла эта война, но, по крайней мере, мне она принесла счастье, потому что ты наверняка никогда не сказал бы, что любишь меня, если бы не эта мрачная тень близкой войны и тревожная атмосфера, которую она принесла. Я уверена, если бы не война, ты так и остался бы таким же стеснительным, чтобы любить меня, и я никогда не родила бы для тебя ребенка.
— Но ты ведь не слишком ругаешь меня теперь? — предположил я, начав понемногу понимать ситуацию.