Ее взгляд тут же изменился. Она снова заулыбалась, шаловливо взглянув на меня, пока она двигалась по комнате. Фактически, взгляд ее был таким милым, что если бы не ее собственное замечание, я подумал бы даже, что и у не самой была какая-то любовная интрижка с Адольфом. Однако это было очевидно не так; но кто же эта Ханси?
Я задумался, продолжая курить сигару. Как мне лучше всего поступить? Задать наводящие вопросы моей сестре? Но это могло бы привести только к новым осложнений, и в любом случае не принесло бы мне большой пользы — ведь Ханси достаточно распространенное время, и в небольшом городке могло бы быть сто девушек по имени Ханси. Нет, я решил, лучше всего самому прийти в кабинку для переодевания в семь утра и лично все проверить. По крайней мере, на сей раз я был предупрежден. Я знал, что я должен встретиться с кем-то по имени Ханси, и, скорее всего, это будет романтичным свиданием. Потому, перед тем, как пойти спать, я сказал отцу, что хочу завтра утром встать рано и пойти искупаться в озере. Отец вздрогнул от этой идеи — как я и рассчитывал — потому что было все еще очень холодно, а озеро наше питали воды рек, стекавших с горных вершин, где еще лежал снег. Но конечно, мне на самом деле совсем не нужно было купаться, нужно было только зайти в кабинку.
Следующим утром я был там достаточно рано, но Ханси пришла еще раньше меня. Я вошел в небольшую деревянную хижину и нашел ее там, жажда любви была написана у него на лице. По крайней мере, это точно не нуждалось ни в каком объяснении. Стоило нам оказаться там, как она бросилась ко мне, обняла, бормоча, срываясь в рыдания, как рада она меня видеть. Она бормотала об ужасах, которые принесла ей война, и так далее, и так далее — бормотания любви многих миллионов жен и матерей в те ужасные времена. Значит, вот что было тайной Адольфа! Ладно, он сделал довольно хороший выбор. Я должен отдать ему должное. Я прекрасно рассмотрел ее, поскольку она так близко прижалась ко мне, и я должен сказать, что она была очень красивой — немного пухлой, как многие девушки в Шварцвальде, но крепкая, здоровая, с чистым и приятным лицом. Но все же, почему Адольф ни разу даже не намекнул на нее? Однако сейчас следовало разыграть любовную сцену. Хорошо, я мог сделать и это! Я же все-таки сыграл Ромео и полдюжины других не менее романтичных ролей.
Я успокоил ее. Мои заявления привязанности были вполне обычны, но они очень хорошо удовлетворили ее. Тут важна манера, в какой вы говорите о таких вещах; даже уклончивая фраза может означать много, если правильно ее произнести. (Впрочем, это, пожалуй, самая большая трудность для начинающего драматурга — он пишет свои диалоги в слишком сильной манере, не учитывая, какую роль играет выдающееся мастерство актера, никогда не предполагая, что самая обычная фраза может казаться чрезвычайно сильной в устах человека, понимающего свою работу.) Конечно, Ханси хорошо подыгрывала мне, и я был абсолютно уверен, что у нее не возникло никаких подозрений. Было, конечно, необходимо узнать еще кое-что о ней, но это, несомненно, удастся мне со временем. Когда она преодолела первый шок от удивления и радости встречи, ее язык, естественно, начнет лепетать, и тогда я узнаю все, что нужно.